Восемью месяцами ранее…
Клэр Ланкастер сидела в кафе большого книжного магазина в Финиксе, штат Аризона, и ждала свою единокровную сестру, с которой ей предстояло встретиться впервые. В душе у нее царила полная неразбериха. Предвкушение, тревога, нетерпение и сомнение — все эти противоречивые эмоции были настолько сильными, что Клэр даже не могла пить поданный официантом зеленый чай.
Если бы она не видела фотографии и не читала статьи об Элизабет Глейзбрук и ее состоятельной и влиятельной семье в газетах и журналах, она все равно узнала бы ее.
Но вовсе не потому, что распознала бы в ней фамильные черты, подумала Клэр. При росте всего сто шестьдесят пять сантиметров сама она привыкла смотреть на людей снизу вверх, причем не только на мужчин, но и на женщин. Она знала, что у нее, как и у Наполеона, имеется склонность к гиперкомпенсации.[1]
Друзья и близкие называли ее вздорной. Те, кто среди друзей не числился, тяготели к другим определениям: неуживчивая, упрямая, самоуверенная и властная. Иногда к ним добавлялись слова «сука» и «стерва», причем часто это делали мужчины после того, как обнаруживали, что затащить Клэр в постель не так просто, как им казалось.
Элизабет же была ее полной противоположностью: высокая, тонкая, с великолепными золотисто-каштановыми волосами, уложенными умелой рукой дорогого мастера, и с правильными, аристократическими чертами.
Но даже не это было главным в Элизабет. Первое, на что все обращали внимание, — это ее стиль. В одежде, украшениях и аксессуарах чувствовался не просто хороший, а изысканный вкус. Она знала, какой именно цвет подчеркнет ее красоту, и безошибочно подбирала детали.
До брака с Брэдом Макаллистером Элизабет была одним из самых успешных дизайнеров по интерьерам на Юго-Западе. За последние несколько месяцев многое кардинально изменилось и некогда процветающий бизнес развалился.
Элизабет на мгновение остановилась в дверях, окидывая взглядом зал. Клэр уже подняла было руку, чтобы помахать ей. Вряд ли Элизабет узнает ее. В конце концов, о ее-то работах не писали в глянцевых журналах и ее свадебные фотографии не печатали в газетах в разделах светской хроники. Да и свадьбы у нее не было. Но это к делу не относится.
К удивлению Клэр, Элизабет прекратила оглядывать зал, как только увидела ее, и устремилась вперед, лавируя между столами.
«Моя сестра, — подумала Клэр. — Она узнала меня, и я тоже узнала бы ее, даже если б не видела фотографии».
Когда Элизабет подошла поближе, Клэр разглядела едва скрываемый страх в ее карих глазах.
— Слаба Богу, ты пришла, — прошептала Элизабет. Ее руки, сжимавшие очень красивую кожаную сумочку, дрожали.
Тревога и неуверенность, владевшие Клэр, мгновенно улетучились. Она вскочила и без церемоний, будто знала Элизабет всю жизнь, обняла ее:
— Все в порядке. Все будет хорошо.
— Нет, не будет, — со слезами в голосе проговорила Элизабет. — Он убьет меня. Мне никто не верит. Все считают, что я помешалась. Все говорят, что он идеальный муж.
— Я тебе верю, — сказала Клэр.
Джейк Солтер стоял в тени в дальнем конце длинной террасы. Все его органы чувств — нормальные и паранормальные — были открыты пустынной ночи. Неожиданно он ощутил, как у него на затылке зашевелились волосы. Это было первое предупреждение о том, что над всей его так тщательно выстроенной стратегией нависла опасность.
Охотник внутри его понял, что нельзя игнорировать эти тревожные сигналы.
Грозный признак беды принял форму маленькой, неопределенного вида машинки, въехавшей на забитую автомобилями мощеную площадку перед особняком Глейзбруков.
Надвигается нечто опасное. Или очень-очень интересное. По опыту Джейк знал: одно и другое часто появляются вместе.
— Похоже, прибыл опоздавший гость, — сказала Мира Глейзбрук. — Хотя не представляю, кто это может быть. Уверена, что все приглашенные уже приехали или предупредили, что не приедут.
Джейк наблюдал, как машинка медленно пробирается к дому. Водитель искал местечко для парковки среди дорогих седанов, минивэнов и лимузинов. «Как кролик, в пустыне подкрадывающийся к водопою, вокруг которого собрались кугуары».
Что ж, удачи, подумал Джейк.
На широкой подъездной площадке перед огромным особняком мест не осталось. Сегодня у Глейзбруков был большой прием. Сегодня, как и каждый год в июле, Арчер и Мира Глейзбрук устраивали гала-прием «Для крыс пустыни».[2] В этот вечер здесь присутствовали все, кто играл хоть какую-то роль в жизни богатого Стоун-Каньона, штат Аризона, и кто не сбежал от безжалостной жары в края с более прохладным климатом.
— Наверное, кто-то из обслуживающей фирмы, — предположила Мира. Она наблюдала за машинкой с растущим неодобрением.
Автомобильчик сделал по площадке один круг, но места не нашел и, не сломленный неудачей, двинулся на второй.
У Миры на скулах заиграли желваки.
— Людям из обслуги было сказано парковать машины за домом, чтобы не занимать площадку. Здесь места только для гостей.
— Может, конкретно до этого члена команды информация не дошла, — предположил Джейк.
Машинка снова стала приближаться к ним, освещая фарами блестящие радиаторные решетки более крупных машин. Теперь Джейк не сомневался: водитель не сдастся.
