Человеку при рождении даётся много качеств, которые он теряет в процессе жизни, в процессе взросления и изучения мира. И одно из этих качеств - непорочность. Каждое дитя непорочно, до определённого момента. Непорочность можно потерять как угодно. Начинается всё с дурных мыслей, а заканчивается совершением дурных поступков.
Именно во время промежутка между началом и концом моя контора и начинает активную работу. Каждому малышу при рождении даётся непорочность, она растёт внутри него до определённого возраста, а потом, можно сказать, в голове человека что-то щёлкает, и он легко может поддаться искушению. И когда наступает этот момент на место врождённой непорочности к человеку приставляется хранитель непорочности, фактически он и есть та самая непорочность. Хранитель невидимой рукой отталкивает человека от ненужных мыслей и поступков. Обычно мы начинаем работать, когда ребёнку исполняется 12 лет. Подростковый возраст самый опасный.
Вся опасность работы состоит в том, что хранители начинают умирать, если человек начинает поступать и думать дурно, мы слабеем и угасаем вместе с добродетелью этого самого человека. Но если нам удастся сохранить непорочность до 18-летия подопечного, то мы становимся свободными, можем выбрать любой путь.
Захватывающе, правда? А вот и нет, это смертная скука!
Меня зовут Кайла, и благодаря мне 17-летний Томми Родфорд всё ещё очень хороший парень, который любит родных, хорошо учиться, занимается спортом, не пьёт и не курит. До меня в общем банке его непорочность лелеяли 12 лет. Я не помню, как оказалась в конторе, не помню ничего. Мне предложили работу, и я согласилась, потому что не знала, что делать. Но, знаете, оказалось, очень странно быть невидимой, шептать на ухо своему подопечному слова совести, разъяснять всю ситуацию. А он ведь даже не знает о моём существовании.
Со временем я, конечно, привыкла, всё шло хорошо, казалось, Том слышит голос своей непорочности куда лучше остальных, он вырос прекрасным парнем. И я уже сразу стала считать, что всё будет просто прекрасно - когда парнишке стукнет 18 лет, я исполню свою мечту, снова стану человеком, заведу собачку, пойду учиться в колледж.
Но сейчас не об этом...дело в том, что за несколько месяцев до своего 18-летия, малыш Томми решил, что мне пора прекратить почивать на лаврах. Под конец учебного года он с матерью и младшей сестрой перебрался в другой город и, скажем так, школа оказалась не самой лучшей. И вот, этот юнец решил-таки стать плохим мальчиком! Как я ему в уши не орала о неправильности поведения, наша связь всё равно стала угасать...Но я не привыкла сдаваться, борьба для меня - это жизнь, я готова на всё, чтобы выжить. Но понимала ли я тогда, во что ввязывалась? Кто знает...
Я как обычно сидела в комнате Томми, пока он принимал душ. Его мысли были о том, как не хочется идти в школу после весенних каникул, которые заканчиваются в ближайший понедельник. Сегодня же была пятница, и Томми собирался с друзьями в боулинг. Ну а мне как всегда предстояло сидеть за столиком и наблюдать за тем, как веселятся подростки. По сути, я сама была подростком, выглядела я лет на 16-17, но учитывая то, что я так выгляжу вот уже почти шесть лет наблюдения за Томом, была я всё же постарше. Но мне, честно сказать, так хотелось присоединиться к этому шумному невинному веселью. А тут я и другие оставшиеся в живых после бурных каникул, наполненных различными соблазнами, непорочности соберемся в круг как бабушки и будем обсуждать наших подопечных.
Развалившись на постели подопечного, я тупо смотрела в тёмно-серый потолок. Томми был хорошим парнем. Слушал рок, классику, читал детективы, прекрасно учился, на стенах его комнаты весели не постеры с полуобнажёнными голливудскими звёздами, а замечательные фотографии, которые он делал прошлым летом сам. Он был очень талантливым.
Парень вышел из душа. И я тут же поняла, что забыла сказать ещё об одном его качестве - он был очень симпатичным, особенно это стало видно в последний год, за который он вытянулся до 183 сантиметров (не удивляйтесь, я и не такие подробности о нём знаю), стал посещать тренажёрный зал по мимо тренировок по баскетболу и футболу. За почти шесть лет я уже настолько насмотрелась на подопечного, что меня совсем не смутил вид его высокой поджарой фигуры с сухими мышцами. На мой взгляд, он вообще был тощеват, и я как могла нашёптывала ему съесть ещё одну порцию макарон за ужином, но всё бесполезно. Он прислушивался ко мне во всём, кроме еды. Хотя это просто уже моя наглость, подопечного идеальнее было не сыскать.
Насколько я понимала, моя связь с Томом была очень странной, не как у других непорочностей. Иногда, когда я нашёптывала ему на ухо очередную умную мысль, он отвечал мне. По сути, мои слова должны были стать его собственными мыслями, но, кажется, он слышал именно мой голос. Поэтому мне было не так одиноко.
А ещё я однажды нарушила правило. Был прямой контакт с подопечным. Это возможно, но этого очень трудно добиться. И никто из непорочностей не знает как, лишь руководство знает и применяет это в крайних случаях. Но у меня это вышло случайно. Однажды я решила на ночь не идти в штаб с отчётом, а остаться рядом с Томми, потому что он серьёзно заболел. Тогда парнише было тринадцать лет, и ему снился какой-то жуткий кошмар, а всё из-за прочитанной по совету Теодора Пейджа книги ужасов. Так вот, я к тому времени уже так привязалась к этому малышу, что мне стало его очень жалко, и я всей душей желала развеять его дурной сон. И это произошло. Я оказалась во сне мальчика, у которого как раз началось половое созревание. И что я, думаете, там увидела? Неет, совсем не то, что снится большинству мальчиков в этом возрасте, за моим подопечным по тёмному лесу гнался оборотень. Я стояла посреди чёрного леса, на меня нёсся белый от страха Томми, а за ним двигалось с бешеной скоростью жуткое чудовище.
