МИЛАН. 15.09.1970
Вчера вечером, в первый раз по возвращении с летних каникул, я съездила в Бреру. Это интересная часть города, в которой живут и собираются художники, старый квартал с маленькими улочками, элегантными зданиями и многочисленными ресторанами. Во многом Брера похожа на парижский Монпарнас. Я решила быть по–настоящему смелой и оделась как хиппи, в длинную индийскую юбку и замысловатые сандалии из Амстердама. У миланцев чаще всего очень узкий взгляд на жизнь. Эти буржуа окидывали меня неодобрительными взглядами во время моей прогулки. Неважно! Я решила быть индифферентной к их реакциям, насколько возможно провоцируя их. Пусть это будет моя маленькая личная революция.
В Брере я снова встретилась со всеми своими старыми друзьями. Некоторые из них недавно вернулись из Индии и выглядели даже более вызывающе, чем я: разноцветные одежды, очень длинные волосы. Мы обедали в Фьериносе — маленьком, дешевом ресторанчике, идеально подходящем нам. На улочках старого, но уютного и домашнего квартала мы словно нашли убежище от остального Милана, серого, холодного, враждебного и печального. Кажется, что жизнь большинства людей в этом городе вращается вокруг зарабатывания денег, продолжения жизни в маленьких квартирках, изолируя себя, как в тюрьме, тесной и безопасной. Кажется, что люди боятся друг друга, боятся общения. Они боятся любви и секса, потому что любовь — это раскрытие, расширение, преодоление многих препятствий. Я не хочу жить так, как они, и поэтому пока не пыталась искать работу, ведь это может привести к заточению самой себя.
Радикальное политическое движение разваливалось: студенческое движение, революционные группы оказались не в состоянии даже предложить что–нибудь новое нашему обществу. Чувствую, что единственной надеждой на изменение и создание нового мира являются группы хиппи, мои друзья, дети–цветы. Это потому, что у них есть смелость проникнуть глубоко внутрь себя в поисках ответов.
Помню, как Сильвия, мой психоаналитик, говорила мне, что внешняя революция может произойти только после внутренней. Эти люди могут курить опиум, принимать ЛСД, заявляя, что марихуана помогает расширить сознание и что ЛСД раскрывает сердце. Этот опыт, по их словам, может помочь обнаружить в себе новые психические измерения, в которых чувствуется существование Божественной реальности. Я всегда отказывалась верить в Бога, но в эти дни со мной произошли столь таинственные события, что мой рациональный, бесчувственный ум начал давать трещину. Многие мои друзья побывали в Индии, где встретили духовных учителей, мастеров и хранителей забытой древней мудрости.
Навстречу мне шел Лоренцо. В своих длинных одеждах он блуждал по Брере, как по индийскому храму, с трезубцем в руке. Тициана и Зизи, две способные независимые цыганки, вязали, сидя прямо на тротуаре. У Зизи в носу сережка. Она всем связала шерстяные шапочки цвета радуги. Старый друг Джанни тоже оказался в Брере, Это красивое существо с большими зелеными глазами, мягкое и эфемерное, — художник. Он планирует разрисовать голые стены Милана узорами с посланиями изменить мир. Джанни ведет себя как ребенок, испытывающий жажду присутствия в жизни некоего магического измерения. Для него жизнь как спектакль. Он хочет найти веселую пьесу, в которой все мы сможем принять участие. Такой уличный театр, постоянное действо. Возможно, мы все ведем себя ребячливо. Но какова тогда цель жизни, если это не поиск подлинного смысла существования? По крайней мере, мы готовы сделать усилие, попытку, чтобы не закончить свои дни, превратившись всего–навсего в богатых животных, которые счастливы, только обладая материальными вещами. Фактически даже не так. Вероятнее всего, став несчастными и жадными.
17.09.1970
Дом нашей общины на Виа Маир посещает много людей, особенно по вечерам. Мы разговариваем, курим, строим планы путешествий. В Милане все еще лето, но воздух грязный, атмосфера удушливая. Невозможно найти приятное зеленое место. В одной из наших песен есть такие слова: «Мой друг, я никогда не видел кладбища, столь полного жизни». По вечерам люди выходят на улицу, встречаются с друзьями, обмениваются идеями, любят друг друга.
В общине мы стараемся жить по–новому, становясь все более творческими в отношении каждодневной рутины и работая вместе. Это трудно, но мы полны энтузиазма. Кажется, что большую часть времени у нас отсутствует чувство порядка. Мы недисциплинированны, ленимся и не поддерживаем чистоту. Раковина полна немытой посуды, и Марко прикрепил на стену листок бумаги с наставлением для всех нас: «Неубранный дом — дом без любви». Мы пытаемся изменить стиль нашей жизни и вместе с этим наше чувство гуманизма.
В 1968 г. студенческое движение распалось, поскольку его члены сами так и не изменились, и настоящая трансформация оказалась невозможна. Один из лозунгов 1968 г. во франции пророчествовал: «Революция либо будет тотальной, либо ее не будет совсем». Многие люди верили в идеалы коммунизма. Но возможно ли на самом деле делиться в жизни всем. любить и помогать друг другу, преодолевать эгоизм, оставаться целостными во всем, что мы делаем, и при этом быть воинами истины? Революционные группы 1968 г. опять использовали устаревшую марксистскую идеологию, вместо того чтобы выдвинуть свежие идеи возможного изменения мира.
