Мягко светился кухонный абажур. Маленькая Таська, высунув язык, сосредоточенно скрипела фломастером по альбомному листу. Из комнаты доносилось приглушенное бормотание телевизора — Кондрат Иваныч смотрел новости. За окном стемнело. Не видать было ни поселка, ни реки, ни колоколов в небе. Олег наклонил тарелку и со стуком вычерпал ложкой последнюю лужицу борща:
— Спасибо, заинька, это было прекрасно!
Он сложил ладонь лодочкой, смахнул в нее хлебные крошки со скатерти и высыпал в пустую тарелку.
— Папа какой-то странный сегодня, — произнесла Таська, не поднимая головы от рисунка. — Да, мам?
Олег недоуменно обернулся на нее, потом перевел взгляд на Зою. Зоя сидела все так же напротив, сложив руки на коленях. Олег понял, что все это время она так и сидела неподвижно.
— Может, ты нам что-нибудь расскажешь? — произнесла Зоя странным тоном.
— Что?
— Как прошел твой день? — медленно и аккуратно выговорила Зоя.
Олег поставил тарелку в мойку и включил электрочайник.
— День как день. — Он пожал плечами. — В мастерскую опять два грузовика притащили с погоревшими моторами. Митяй говорит, под Белозёркой подземная молния всё пережигает. Но бред же. Весь день возились, обмотки перематывали. Починили. Мы бы и до темноты управились, но мне на пару часов пришлось отъехать — позвонили с шахты, там свет пропал в штольне. Своего электрика, понятно, нет, а солдаты не умеют. Ну я сгонял к ним, оказалось в щитке от автомата провод отгорел алюминиевый, его когда-то на медь привинтили, дебилы.
Зоя негромко ахнула.
— Ты ездил на шахты?
— Ну да…
— Спускался в заброшенную штольню? — произнесла Зоя шепотом.
— А что такого?
Зоя зарыла лицо руками и всхлипнула.
— Заинька, да что с тобой? — Олег хотел обнять ее за плечи, но Зоя испуганно скинула его руку.
— Не прикасайся к нам! Тебе на нас наплевать! Как ты мог?! А если в тебя заселилась тварь? Если ты уже не человек?!
— Сама ты не человек! — разозлился он. — Это ж не парабельский колодец! Это контролируемый объект. Там свет горит. Гарнизон, солдаты, караулка, все под контролем. Какие твари?
— А Митяй, небось, не полез? Тебя послал?
— Да мог и Митяй, какая разница!
— Но поехал — ты.
Олег глубоко вдохнул и шумно выдохнул.
— Зоя, тварь может вселиться где угодно, в бабу Лену на огороде прыгнула из норы. Да только ты, наверно, забыла, у меня как раз чип, в отличие от всех вас! — Он подтянул левый рукав и поднес к ее лицу запястье, где под кожей сияло алым цветом и пульсировало красное пятнышко.
Зоя отшатнулась, словно он сунул ей живого биомеханоида, и выбежала из кухни, уронив табуретку.
— До чего ты маму довел! Ты мне не отец больше! — крикнула Таська, захлопнула альбом и тоже демонстративно ушла.
* * *
Митяй гремел ключами в глубине моторного отсека и глухо чертыхался, а наружу торчали лишь его ноги в промасленных штанах. Одна нога задумчиво сгибалась в коленке и снова разгибалась — то ли в такт рукам, то ли в такт мыслям.
— Ты слышишь меня вообще? — нервно спросил Олег.
— Слышу… — откликнулся Митяй.
— А что молчишь? Я вечером домой приду, как мне с ними разговаривать?
Нога напряженно согнулась, в моторном отсеке что-то лязгнуло, и нога разогнулась с явным облегчением.
— Всё, поставил! — объявил Митяй, вылезая. — Тросик тугой, не цеплялся.
Он бросил на пол ключ и пассатижи, скинул рукавицы и вытер ладони об штаны.
— Зойка твоя — баба неглупая. А бабы чуют. — Он внимательно осмотрел Олега. — На тварь ты не похож! — убежденно сказал Митяй. — Хотя… только сутки прошли. Инкубационный период несколько дней. Беспокойство, рвота, потом галлюцинации, потом подмены в памяти, потом забыл свое имя — и всё, личность распалась, пошёл жалить окружающих…
Олег опешил.
— Митяй, ты тоже башкой двинулся?! Я в штольне был с комендантом! И двумя автоматчиками! Даже от лифта не отходил, починил щиток и всё!
— Кто его знает, коменданта, может, они всем гарнизоном давно превращенные…
— Но я-то в своем уме! Я-то знаю, что на меня никто не нападал и не жалил!
— Так на то и подмены в памяти.
Олег стукнул кулаком по верстаку так, что во все стороны полетели отвертки и куски разобранного коммутатора.
— Беспокойный ты какой-то сегодня, — нахмурился Митяй. — Рвоты не было?
— Не было! — рявкнул Олег.
— Бывает без рвоты, — согласился Митяй. — У Пискарева без рвоты было.
— Послушай, у меня веймаровский чип! — не выдержал Олег, оттянул рукав спецовки и показал светящуюся точку.
— Заладил — чип, чип… Ну, повезло тебе когда-то. Теперь всю жизнь будешь хвастаться? — Митяй цыкнул зубом. — Да только чип не гарантия.
— Не гарантия? — вскинулся Олег. — А что тогда вообще гарантия?!
Митяй не ответил. Он вышел на крыльцо мастерской, сел на старый аккумулятор и закурил, глядя в небо. Олег сел рядом на корточки.
Они сидели и курили. Небо было ясным и светлым. И сегодня в нем было много колоколов — гигантские перевернутые чаши неподвижно висели над городом, окутанные дымкой, словно пыльные. Из чешуйчатых колокольных раструбов тянулся пар, но до земли не долетал — рассеивался в атмосфере.
— Кто там говорил, Геймгольц, что ли? — задумчиво произнес Олег. — Что это не пар и не дождь, а это они так свою музыку играют. Они же колокола, хоть и небесные.
