Это был самый жуткий тип из всех, кто когда-либо останавливал мою машину на дороге. Он поднялся на коленях в кювете. Его глаза казались черными дырами на желтом лице, а рот – ярко-красным пятном, словно намалеванная улыбка клоуна. Подняв руку, он потерял равновесие и снова упал лицом вниз.
Я нажал на тормозную педаль и проехал сотню ярдов задним ходом к тому месту, где лежал темноволосый мужчина в джинсах и серой рубашке. Он был неподвижен, как мертвец. Но присев рядом с ним на корточки, я услышал булькающее дыхание.
Придерживая рукой ему голову, а коленом – бедро, я перевернул мужчину на спину. На губах его лопались алые пузырьки. На серой рубашке темнело мокрое пятно. Расстегнув ее, я увидел среди влажных волос на груди круглую дырку, откуда еще текла красная струйка.
Я снял пиджак и разорвал свою рубашку. Накрыв материей пулевое отверстие, я обвязал тело галстуком. Раненый пошевелился и вздохнул. Его веки дрогнули над тусклыми черными глазами. Это был совсем молодой человек, но он умирал.
Я посмотрел на юг, потом на север. Ни машин, ни домов – ничего. После транспортной пробки к северу от Бейкерсфилда я не встретил почти ни одного автомобиля. Был один из тех промежутков времени, когда слышишь только биение сердца, отсчитывающее минуты жизни. Солнце скрылось за прибрежными холмами, и долину окутали сумерки. В небе быстро, как ветер, пролетела стайка дроздов.
Я поднял раненого, положил головой себе на грудь и отнес его к машине. Он не был ни крупным, ни тяжелым, но настолько обмяк, что с ним было нелегко управиться. Я уложил его на заднее сиденье, прислонив голову к сумке, чтобы он не задохнулся, и накрыл шерстяным одеялом.
В таком положении раненый проехал шесть миль. Я повернул зеркальце так, чтобы не упускать его из виду. Когда стемнело, лицо мужчины сделалось еле различимым.
Я проехал указатель: «Кэмп-Фримонт. База морских пехотинцев США». Вдоль шоссе тянулась ограда на случай урагана. За ней к холмам на горизонте тянулись ряды бараков. Нигде не было заметно никаких признаков жизни. Сборные ангары из гофрированного железа, принадлежавшие соседней авиабазе, походили на курганы, сооруженные вымершей расой гигантов.
Наконец впереди появились огни. Я увидел неоновую желто-зеленую надпись: «Керриганс-Корт. Мотель высшего класса», остановился перед ярко освещенным вестибюлем и вошел внутрь.
Светлая фанерная мебель была обита зеленым заменителем кожи. Сидящая за регистрационным столом блондинка устремила на меня взгляд узких голубых глаз, и я вспомнил о своей голой груди. Я застегнул пиджак и направился к столику.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – равнодушно осведомилась женщина.
– Человек у меня в машине срочно нуждается в помощи. Я принесу его, а вы пока вызовите врача.
Ее брови озадаченно сдвинулись.
– Он болен?
– Отравлен свинцом. Его подстрелили.
Женщина поднялась и открыла дверь позади себя.
– Дон, выйди на минутку.
– Ему срочно нужен врач, – настаивал я. – Обсуждать нет времени.
– Что именно обсуждать? – Дверной проем заполнил широкоплечий мужчина в светлом габардиновом костюме, похожий на порядком обрюзгшего бывшего спортсмена. – Что за черт? Неужели ты без меня не можешь ни с чем справиться?
Женщина судорожно стиснула кулаки.
– Не смей так разговаривать со мной.
Мужчина усмехнулся. Его физиономия под коротко стриженными рыжеватыми волосами была багровой от алкоголя и злости.
– У себя я говорю так, как мне хочется.
– Ты пьян, Дон.
Они стояли за столиком, глядя друг на друга.
– В машине человек истекает кровью, – сказал я. – Если вы не разрешите внести его сюда, вызовите хотя бы «скорую помощь».
Мужчина повернулся ко мне. Его глаза под отекшими веками походили на серые треугольники.
– Истекает кровью? Кто он такой?
– Не знаю. Вы намерены оказать ему помощь или нет?
– Да, конечно, – отозвалась женщина.
Она взяла со стола телефонный справочник, нашла номер и набрала его. Мужчина вышел, захлопнув за собой дверь.
– Говорит миссис Керриган из мотеля «Керриганс-Корт», – сказала женщина. – У нас здесь раненый... Нет. Вроде бы в него стреляли... Да, кажется, серьезно, так что приезжайте скорее. – Женщина положила трубку. – Окружная больница высылает машину. – Она добавила почти шепотом: – Извините нас. У нас в семье это обычное дело.
– Не имеет значения.
– Для меня имеет. Я очень сожалею.
Голова женщины склонилась над столом. Гладкие светлые волосы были зачесаны назад, подчеркивая ее красоту.
– Могу я еще что-нибудь сделать? – спросила она. – Вызвать полицию?
– Это сделают в больнице – так полагается по закону. Спасибо за помощь, миссис Керриган.
Женщина проводила меня до двери – ей явно было стыдно за свою первоначальную реакцию.
– Должно быть, для вас это было ужасно. Он ваш друг?
– Он мне никто. Я нашел его на дороге.
Женщина коснулась моей руки, словно желая установить контакт с реальностью, но тут же отдернула руку, как будто этот контакт испугал ее. Она смотрела на мою грудь. Опустив глаза, я увидел у себя на груди высыхающее пятно в том месте, где ее касалось окровавленное лицо незнакомца.
– Вы тоже ранены? Могу я что-нибудь для вас сделать?
