А… что… где…? Ещё не проснувшись, инстинктивно падаю на пол. Тело реагирует мгновенно. Перекат, подсечка, перекат, боевая стойка. Пытаюсь сдуть мокрую прядь с лица, закрывающую обзор, но внутреннее чутьё уже подсказывает, что опасности нет… Пока нет.
— Ну надо же, принцесса соизволила проснуться. И кто же тебя утомил, бедную, что даже топот моих ног не услышала?
А вот нагло врать не надо! Уж ты-то, точно, сделал всё возможное, чтобы я тебя не услышала.
— Догадайся с первого раза!
Зло откинула мокрые волосы назад и оглядела себя с верху вниз. Прилипшее к телу нижнее бельё: ночная сорочка чуть выше колен и короткие кальсоны, не намного длиннее верхней туники, слились единой промокшей массой.
— И где только мой папочка такого садиста отыскал? — мысли вслух, но кое-кому не помешает их услышать.
— В пекле у Демиурга, сержант! Где же ещё?
И как бы в доказательство своих слов, мужчина провёл изуродованной огнём рукой по контуру подбородка, прищурил глаза на застывшем на мгновение в пугающем напряжении лице и угрожающе добавил: — А вот за садиста отмотаешь три дополнительных круга по полигону. Давай быстрее, облачай свои прелести в форму, и на выход. За опоздание добавишь ещё два.
— Конечно, дядюшка Мид.
Недовольно скривила губы, сдерживая возмущенное шипение. Но делать нечего. Мне даже отец не поможет, добавит только ещё круга три за несвоевременное подчинение.
— Это я в банкетном зале для тебя дядя, а в казарме, будь добра, обращайся по званию, сержант Дэс.
— Так точно, колонель.
Дядя кивнул и вышел из моей небольшой комнаты, вытрясывая остатки водяных капель из пустого ведра прямо на пол.
— А дверь? — крикнула вдогонку удаляющемуся по прямому коридору военному.
— Ещё одно слово, — донеслось до меня, а ведь даже головы не повернул! — И побежишь в том, что на тебе сейчас одето.
Со всех сторон стали открываться двери. Девять еще сонных лиц заинтересованно выглянули в коридор и, увидев меня в белье, которое, благодаря утреннему моциону, практически ничего не скрывало, стали несказанно быстро просыпаться, пораскрывав рты. Я не выдержала и показала родственнику не очень приличный жест в спину и уже повернулась к нему пятой точкой, чтобы захлопнуть дверь, как странный вибрирующий звук заставил меня присесть и выгнуться. Железное ведро пронеслось над моей сгорбленной фигурой, лишь окатив мощной волной рассекаемого воздуха.
— Три круга добавь! Хотя… за реакцию один можно простить. — донеслось до меня с самого конца коридора.
— А за позу и поднятие боевого духа можно ей ещё круг списать? — прокатилась шутка по коридору, и тут до меня дошло, в какой позе и каким местом повёрнута к своему боевому подразделению.
Я вскочила на ноги и захлопнула дверь, сжимая в ярости кулаки. Пнула в уже покорёженное ведро и тяжело опустилась на кровать. И тут же, втягивая с шумом воздух через сжатые зубы, соскочила с неё. Совсем забыла, куда выплеснулась добрая половина ведра.
Быстро стянула с себя мокрое бельё, надела сухое и облачилась в уже привычные кожаные штаны. Перевязала грудь, хотя особенно и перевязывать было нечего. Я ещё не вошла в пору взрослой самки, и моё тело, как говорит мама, ещё окончательно не развилось. У самок оборотней развитие происходит на год позже, чем у мужчин. Так что моё совершеннолетие будут праздновать не в девятнадцать лет, как это было у моих двоюродных братьев, а только в двадцать. Однако, мое тело мне и так очень даже нравится, а самое главное — ничего лишнего. Даже представить себя не могу с большим бюстом по-пластунски на полигоне! Если и не сотру, то команду повеселю знатно. Наверное, стоит задуматься над этой проблемой. Кажется, я уже начала полнеть в определённых местах.
И за что женщинам такое наказание? Хотя о чём это я? Нормальные женщины по-пластунски не ползают, на мечах и на кулаках не дерутся, тактику боя и выживания не изучают. Нормальные женщины заботятся о своей коже, а не стирают руки до мозолей, выгодно выставляют свои женские прелести, а не прячут их за прочной тканью. И еще, нормальные женщины думают о семье, детях… о любви. А я…? Я тоже думаю о своей семье. Являясь наследной принцессой в королевской семье, мне ничего не остается, как думать об обязанностях и ответственности перед кланом, а моя личная жизнь и мои желания никому особо не интересны. Мой отец решил, что я должна стать одним из лучших воинов королевства для сохранения интересов нашего мира, и кто я такая, чтобы воспротивиться самому сильному альфа-самцу.
Никто не может пойти против его слова, никто, кроме мамы. Рядом с ней он совершенно другой оборотень. Просто поражает, с какой скоростью властный правитель превращается в мягкого и уступчивого мужа, стоит ей только приблизиться к нему. Он ласкает её руки и рисует пальцами на её коленках под столом только им двоим известные символы, когда думает, что его никто не видит. Он поворачивается в ту строну, где она прошла мимо, втягивая носом её аромат. Слуги только и говорят, что в королевские апартаменты мама входит исключительно на его руках.
Почему же свою дочь они держат в такой строгости и аскетизме? Чем я хуже Яны, моей кузины? Яна с детства окружена заботой и роскошью. Красивые платья, подчёркивающие её силуэт, расшитые туфельки, звонко сообщающие о её подходе, вереницы кавалеров и предложения стать единственным. Когда-то я жутко завидовала ей, ненавидела своих родителей, игнорирующих мои желания, тайком примеряла её платья и украшения, а потом… А потом я повзрослела и мне начала нравиться та жизнь, которую мне навязали.
