Геофизик Северо-восточносибирской геологической экспедиции Геннадий Блинов выехал на объект рано утром. Вернее, вышел, так как старая слепая лошадь, которую ему давали вместо автомашины, могла осилить только телегу с приборами, а самому Геннадию приходилось идти рядом, изредка подергивая вожжами. Вообще-то лошадка так свыклась с ежедневным маршрутом, что, приближаясь к перекрестку, сама замедляла ход и ждала команды. Когда Блинов говорил: «Девон!», она послушно поворачивала налево, а услышав: «Триас!», двигалась направо. «Геологиня, — смеялись практиканты из геологоразведочного, — ей бы за нас экзамены сдавать».
Аномалия проявила себя резко и сильно. Сначала ее почувствовала лошаденка, когда Геннадий свернул с дороги, решив для пробы сократить путь к объекту. Пройдя с полкилометра по болотистой почве, Геологиня вдруг остановилась, затопталась на месте, потом неожиданно стала сдавать назад и вбок, так что колеса забуксовали по мокрой траве. Геннадий взялся за уздечку и хотел повернуть закапризничавшую лошадь обратно, но вдруг сам вздрогнул, всем телом ощутив необъяснимый наплыв волны какого-то мощного поля.
Геннадий вообще хорошо владел биофизическим методом, который ему часто помогал в работе. Когда-то еще студентом он прославился тем, что с помощью так называемой «волшебной палочки» (оструганного ивового прутика) обнаружил под полом Останкинского дворца в Москве древние средневековые дренажные трубы, которые многие годы не могли отыскать архитекторы-реставраторы и археологи. Дома отцу он мерил давление обручальным кольцом, подвязанным к шерстяной нитке.
Геннадий забил в землю щупы-электроды, разложил на траве провода и включил приборы. Счетчики щелкнули, их зашкалило — мощность аномалии была слишком высокой. Но странное дело: стоило только отнести хотя бы один прибор в сторону, стрелки сразу же возвращались к 0. Это могло означать лишь одно источник возмущения был локальным, почти точечным.
Блинов был геофизиком до мозга костей, он всю жизнь работал дистанционными инструментальными методами. Это было его дело — обнаруживать. Для того же, чтобы доставать, приходили другие. И все же он знал, что никакие его самые модерновые радиологические, гравиметрические и другие пеленгующие методы исследования не могут заменить простого и совершенного способа — «пощупать» землю руками. Так уж устроен человек…
Значит, нужен шурф, нужно бурение, иначе из-под земли загадочное тело не достать. Но легко сказать — бурение. Более сложной задачи и придумать нельзя. Северо-восточносибирская экспедиция имела в том году целый ряд срочных «сдаточных» объектов. А на этот, самый заурядный, даже простого «газика» для него не выделили…
Вдруг что-то прервало ход мыслей Блинова. Какое-то неясное беспокойство охватило его. Он подбежал к приборам. Так и есть: стрелки стояли на нуле. Что за черт? Геннадий покрутил регуляторы настройки, переключил тумблеры гравиометрии, но ничего не изменилось. Аномалия исчезла.
Можно было усомниться в собственных ощущениях, в замешательстве лошади, но приборы… Геннадий присел на край телеги, закурил. Что делать? Наверно, пора сматывать удочки. Он встал, подошел к щупам, выдернул один и хотел было уже разобрать проводку, но, случайно бросив взгляд на магнитометр, чуть не вскрикнул от удивления — стрелка снова подпрыгнула.
До самой ночи просидел Геннадий у загадочной аномалии, ведя замеры необычного магнитного поля. Его изменение оказалось строго периодичным: каждые 7, 38 минуты исчезало и каждые 1, 42 минуты появлялось вновь. Ничего подобного никто в природе не наблюдал, никакие известные магнитные аномалии не вели себя таким вот образом. Докурив последнюю сигарету, Геннадий собрал приборы, погрузил их в телегу и отправился обратно — на базу.
* * *
Утро.
В экспедиции царила обычная деловая суета. В длинных коридорах — табачный дым, многоголосый гул. Поисковики и разведчики, командированные и полевики, буровые мастера, крановщики и шоферы громко обсуждали свои дела, спорили, выбивали у снабженцев транспорт, горючее, буровые инструменты, трубы.
Начальника Блинов встретил в приемной. Он, как всегда, куда-то спешил и сообщение о необычной находке выслушал здесь же на ходу и без всякого интереса.
— Точечная аномалия? — произнес он, думая о чем-то своем. И, глядя куда-то в сторону, добавил: — Никакого промышленного значения не имеет.
Он столкнулся с настойчивым взглядом Геннадия и, видимо, поняв, что в данном случае так просто от него не отделаться, сказал решительно:
— Ладно, бери КШК и больше ко мне не приставай. Только смотри, на один день. Лабораторию сделаешь на полигоне, я Маргарите Васильевне позвоню. Пока!
Копатель шахтных колодцев (КШК), конечно, не очень подходил для серьезных дел: сил у него маловато и глубины большой он не дает, но настоящего бурового станка все равно не выхлопочешь. Поэтому привыкший удовлетворяться тем, что дают, Геннадий спорить не стал, махнул рукой и пошел оформлять заявку.
На следующий день вместе с буровиками Николаем Сергеевичем и Эдиком он приехал к таинственному месту. Северное солнце низко ходило над горизонтом, белесое небо было подернуто облачной пеленой. КШК подъехал к точке бурения, развернулся, и его шнек мягко врезался в землю. Сначала лопасти выбрасывали на поверхность влажную торфянистую почву, потом пошел плотный черный суглинок, а за ним темный илистый песчаный грунт. Это и был тот аллювиальный песок, который принесла сюда миллионы лет тому назад Прарека, текущая теперь восточное почти на 50 километров. Где-то в нем и лежало загадочное тело с пульсирующей аномалией.
