(жанръ)!
Майскій вечеръ. Солнце садится и огромной золотисто-красной полосой отражается въ Невѣ. На тоняхъ, близъ Крестовскаго острова, оборванные и босые рыбаки въ пестрядинныхъ рубахахъ вытягиваютъ тоню. По помосту расхаживаетъ молодой купецъ съ подстриженной бородой. Волосы его завиты въ букли въ видѣ сосисекъ, борода надушена, на указательномъ пальцѣ блеститъ брилліантовый перстень. Одѣтъ онъ въ мѣшковатое пальто, въ темныя «брюки съ искрой», въ цвѣтной галстухъ и въ такую глянцевую циммермановскую шляпу, что въ нее можно смотрѣться какъ въ зеркало. На груди рубашки виднѣется алмазная задвижка отъ часовой цѣпочки. Сзади его слѣдуетъ хозяинъ тоней въ картузѣ съ заломомъ и въ суконной чуйкѣ, полы которой ради удобства и шику онъ перекинулъ на правую руку. Къ помосту тоней подъѣзжаетъ ялботъ съ двумя гребцами. На ялботѣ, на первомъ планѣ виднѣется пожилой купецъ въ высокомъ картузѣ съ толстымъ дномъ; далѣе замѣтна его дородная супруга, съ ушами, завязанными бѣлымъ носовымъ платкомъ поверхъ двуличной косынки; пестрѣетъ яркій платокъ свахи и, наконецъ, видна румяненькая дѣвушка, въ бархатномъ казакѣ и розовой шляпкѣ. На кормѣ сидитъ лавочный мальчишка въ рваной котиковой фуражкѣ съ хозяйской головы и держитъ въ рукахъ ведерный мѣдный самоваръ.
Гребцы подвели ялботъ къ самому помосту, сложили весла и зацѣпились багромъ. Къ ялботу подбѣжалъ хозяинъ тоней.
— Почемъ воду то цѣдить намъ дуракамъ отдаете? раздается изъ ялбота голосъ купца.
— Зачѣмъ воду цѣдить, обижается хозяинъ тоней. За часъ только передъ вами въ одну заказную одиннадцать штукъ сиговъ выловили. Военный офицеръ вытащилъ. Корюха ловится. Утромъ по зарѣ лососочекъ попался.
— Почемъ, говорю, цѣдите-то?
— Съ кого пять, съ васъ три, такъ какъ вонъ ужъ этотъ господинъ купецъ за три сторговался.
— А по парѣ цѣлковыхъ не возьмешь?
Купеческое семейство начинаетъ выходить изъ ялбота.
— Вонъ онъ женишокъ-то стоитъ, шепчетъ дѣвушкѣ въ розовой шляпкѣ сваха. Каковъ молодецъ то?
— Мнѣ стыдно… отвѣчаетъ та.
Мать обдергиваетъ на дочери платье.
— Выходите, что топчитесь, словно слѣпые въ банѣ! замѣчаетъ отецъ и первый подаетъ примѣръ.
— Маркелъ Иванычъ, самоваръ-то ставить, что-ли? спрашиваетъ мальчишка.
— Ставь, да смотри не разбѣй тамъ бутылку коньяку…
Молодой купецъ раскланивается съ новоприбывшими.
— Ловлей рыбки балуетесь? спрашиваетъ его пожилой купецъ.
— Больше насчетъ прокламаціи-съ, отвѣчаетъ тотъ.
— Отъ бездѣлья и то дѣло…
— Маменька, мнѣ стыдно… снова шепчетъ дочка.
— Дура, вѣдь онъ не съѣстъ. Смотри, какой учтивый… Смотрѣть жениха пріѣхали, а ей стыдно!
— Учтивый, учтивый, поддакиваетъ сваха. И характеромъ ангелъ. Вѣдь онъ не изъ простыхъ: отецъ цѣлый годъ училъ его въ коммерческомъ училищѣ и только потомъ взялъ въ лавку. Онъ и польки и кадрили всякія танцуетъ. Нѣсколько словъ даже по-французски знаетъ.
Тоню начинаютъ вытаскивать.
— Посеребрите на счастье, ваше степенство! просятъ рабочіе.
— Старайтесь, рубль цѣлковый за мною! отчеканиваетъ молодой купецъ.
Тоню вытаскиваютъ. Попадается маленькій сижокъ и десятка три корюхи.
— И на рубль товару не будетъ. Хозяинъ, велите-ко изъ этой самой рыбки ушку сварить да добавьте стерлядочку четверти въ двѣ. Милости просимъ съ нами хлѣба соли откушать. Извините только на малости.
— Благодаримъ покорно… отвѣчаетъ пожилой купецъ. А съ нами чайкомъ передъ ушицей-то неугодно-ли побаловаться? Оно хорошо… Ну-ко, хозяинъ, закидывай теперь для меня парочку.
— Съ нашимъ удовольствіемъ. Будьте счастливы, кромѣ осетра и стерляди!… - Пополамъ три тони закинуть не желаете-ли? Богъ троицу любитъ, предлагаетъ молодой купецъ.
— Компанейское дѣло — дѣло хорошее. Хорошо, извольте, отвѣчаетъ пожилой купецъ.
Черезъ полчаса купцы сидятъ на скамейкѣ и пьютъ чай изъ стакановъ, держа ихъ въ рукавахъ пальто. Передъ каждымъ изъ нихъ стоитъ по корзинѣ, въ которой трепещетъ рыба. На другой скамьѣ сидятъ женщины и шушукаются между собою. Изъ устъ дѣвушки то и дѣло вылетаетъ громкій шепотъ: «мнѣ стыдно».
— Вы по какой части? спрашиваетъ пожилой купецъ.
— Больше по мучной, но не брезгаемъ и двумя мелочными лавочками, отвѣчаетъ молодой. Подрядишки кой какіе есть… Бани держимъ.
— А мы такъ желѣзомъ торгуемъ. Тоже и насчетъ мусорнаго очищенія. Вишь она рыба-то какъ трепещетъ. Коньячку въ чаекъ-то не прикажете-ли?
— Не потребляю… Благодаримъ покорно. Намъ до женитьбы къ этому зелью привыкать не слѣдуетъ. Тамъ послѣ, коли ежели съ женой обдержишься, такъ можно и попробовать, а теперь не слѣдуетъ.
— Это точно… замѣчаетъ пожилой купецъ, наклоняется къ своей корзинѣ и вынимаетъ изъ нея плотву. Плотичка — женская рыбка, нѣжная… Эта рыба въ рѣкѣ все равно, что дама промежъ кавалеровъ, говоритъ онъ. A я бы съ удовольствіемъ выдалъ вамъ эту самую плотичку за вашего леща. На три тысячи рублей тряпокъ-бы ей далъ, на двѣ брилліантовъ, да пятерку тысячъ чистаганомъ.
— Мой лещъ икрянъ больно и ему меньше какъ красненькую чистоганомъ взять нельзя, отвѣчаетъ молодой купецъ, тотчасъ же понявъ, къ чему клонится дѣло. У моего леща два лабаза въ Никольскомъ рынкѣ да двѣ мелочныя лавки въ Коломнѣ. Кромѣ того, и сертукъ надъ сердцемъ поотдувшись…
