С восхода солнца они проехали двадцать миль и в конце дня наткнулись на следы катастрофы. На зеленой апрельской траве в полумиле от них виднелись беспорядочно разбросанные крытые фургоны. Смерть нагрянула быстро и безжалостно, оставив после себя сожженные повозки и искалеченные обнаженные тела, неестественно белые под солнцем.
Человек в вонючих штанах из оленьей кожи остановил свою лошадь рядом с майором Деверо.
— Пятнадцать фургонов. Их можно сосчитать прямо отсюда. Судя по тому, как они растянулись, их застали врасплох. Похоже, некоторые попытались занять оборону, стать кругом, но они не успели занять позицию.
— Значит, одного не хватает.
Планкет резко мотнул головой.
— Маловероятно, сэр, просто невозможно. Ни один индеец не станет таскать фургон за собой, кроме того, такая большая повозка не может ускользнуть незаметно. Видите, их настигли на открытом месте.
Деверо не стал спорить. Переговариваясь, они подъезжали ближе к тому, что осталось от каравана. Майор рассматривал сожженные фургоны, стараясь сосредоточиться только на деле. Если Мэри там, он скоро узнает об этом, и решение, которое ему предстоит принять, не должно повлиять на судьбу всего отряда.
Кроме лейтенанта Тома Кэхила, сержанта Гогарти, тоже опытного следопыта, справлявшегося со своими обязанностями не хуже Планкета, в отряд входило еще шестьдесят человек, сорок два из которых новобранцы. Сейчас отряд находился в двухстах милях к западу от форта Ларами, и продуктов оставалось только на обратный путь плюс еще на пару дней в случае чего-то непредвиденного.
Всю суровую зиму 1863/64 года шайены и арапахо вели себя тихо, но от лазутчиков в станах сиу постоянно доходили тревожные слухи. Вне всякого сомнения, с появлением первой травы они вступят на тропу войны.
За двадцать семь лет службы майор Деверо убедился, что люди подчинены неожиданным обстоятельствам в гораздо большей степени, чем готовы признать. Человек плывет по океану жизни и старается противостоять его штормам.
Деверо понимал, что если отряд окажется втянутым в боевые действия так далеко от форта Ларами, то помощи ждать не придется. У него был приказ избегать стычек насколько возможно, демонстрировать свою силу и надеяться, что один вид их мундиров охладит пыл неприятеля.
Много месяцев назад далеко на востоке была одержана великая победа при Геттисберге note 1. Но она не принесла покоя. За несколько дней до того, как отряд покинул форт, генерал снял с индейской границы всех, кого только воз можно, и направил их против войск конфедератов, собиравшихся на реке Арканзас.
Совершенно ясно, Планкет прав, армейский санитарный фургон не мог ускользнуть во время подобного нападения. Если фургона нет, значит, он покинул караван до резни, что тоже абсолютно бессмысленно. Зачем в самом сердце Индейской Территории, при неминуемой угрозе атаки, одному из фургонов отказываться от относительной безопасности передвижения вместе с караваном? И куда бы он направился? Где он мог свернуть?
Лейтенант Кэхил хранил молчание, но когда Планкет отъехал, сказал:
— У фургона, в котором была ваша дочь, сэр, колеса шире обычных. Перед выходом каравана из форта сержант Гогарти объяснил мне, чем они лучше.
Широкие колеса меньше погружаются в почву, и повозку легче тянуть. Но лишь немногие санитарные фургоны оборудованы такими колесами. Деверо отметил про себя, что Кэхил очень наблюдательный молодой человек и не считает зазорным при случае поучиться у подчиненных. Способность с умом приглядываться ко всему и учиться у знающих людей — бесценные качества.
Деверо повернулся в седле.
— Сержант Гогарти, осмотрите все и позаботьтесь о похоронах. Если есть возможность опознать тела, пожалуйста, в каждом случае все зафиксируйте.
— Сэр, — настаивал Кэхил, — обратите ваше внимание: когда мы наткнулись на след каравана, колеи я не обнаружил. Если один из фургонов свернул, то, должно быть, именно тот, и он изменил маршрут не менее чем за дюжину миль отсюда.
Оцепенев от тревоги, майор Деверо смотрел на обгоревшие останки. Неужели Мэри там? У него не хватило смелости самому попытаться опознать ее тело. Он боялся потерять надежду. Без Мэри у него не останется ничего. Он превратится в одинокого старика, ждущего отставки. Жизнь превратится в безрадостное ожидание смерти.
За годы службы он не накопил ничего, кроме опыта, ничего, что досталось бы Мэри, если бы его убили при исполнении долга или если бы он умер от какой-то случайной болезни, которым подвержена плоть. Больше всего на свете ему хотелось для нее удачного замужества: именно поэтому он возражал против лейтенанта Тенадора Брайана. И вот в результате она оказалась в этом караване.
Как очень многие в армии, воевавшей с индейцами, Тенадор Брайан имел ирландских предков, но принадлежал к небольшому числу солдат границы, которые здесь и родились.
Ему исполнилось шестнадцать, когда во время набега индейцев погибла вся его семья. Брайан оставил прерии И ушел в море. Два года спустя вступил в Иностранный легион и семь лет воевал против свирепых племен пустыни. Там в боях заслужил офицерский чин и две награды.
