Берендеев Кирилл
Мы тут писателя нашли
* * *
- Мы тут писателя нашли...
Старик не обернулся. Поглощенный собственными мыслями, он не слышал шагов вошедших и обращенной к нему фразы. Взгляд его был прикован к окну.
Дождь, нудный сентябрьский дождь заливал город за окном, превращая его в картину импрессиониста - серо-зеленый холст с вкраплениями кремовых тонов и полутонов, разбитое на фрагменты каплями, замершими на стекле. Ни городских построек, ни парков и скверов, ни улиц и площадей, ни шума проносящихся сквозь белесое марево ниспадающей воды автомашин - ничего не осталось. Неясные пятна, меняющиеся как стеклышки в калейдоскопе - не то торопливые прохожие, спешащие по делам, несмотря на отвратительную погоду, не то городские малолитражки, не то просто блики капель не стекле. Мир исчез, остался лишь монотонный неумолчный стук капель - бамм-бамм-бамм - о карниз и глухой, низких тонов - о толстое оконное стекло - бум! - бум! бум! - куда реже и тише предыдущего, но отчего-то не смешиваясь и не поглощаясь им. Все стекло было залито, заляпано косыми струями, которые праздный гуляка-ветер с неугомонной решимостью бросал и бросал, целясь в фасад ветхого четырехэтажного дома постройки конца прошлого века.
Старику казалось, что прямо перед его глазами разворачивается удивительная, не прекращающаяся ни на секунду жестокая борьба, битва не на жизнь, а на смерть; что каждая капля в ней - солдат, посланный на верную гибель, чтобы отвоевать у неприятеля клочок пространства, ничейную полоску между рядами окопов снизу и сверху окна.
Атака началась более часа назад с робких попыток диверсионной группы преодолеть разделяющее верх и низ пространство. Тяжелая неравная борьба при поддержке десанта - падающих по всей ничейной полосе капель. Смертники; упав на стекло, они не шевелились - кто-то убит, кто-то ранен, кто-то просто отбросил парашют и, откатившись от него, с надеждой оглядываясь назад, поджидает основные силы, которые вот-вот появятся, просто обязаны появиться...
И они появились. То здесь, то там упрямо ползя сверху вниз, оставляя за собой быстро сохнущий водный след, замирая и вновь бросаясь вперед с утроенной энергией. Некоторые уже преодолели сектор обстрела и, прорвавшись сквозь первые оборонительные ряды очутились во вражеских окопах. Захватывали первые метры чужой территории, выбивая врага и стремясь удержать их до подхода основных частей, чтобы тем, кто шел следом, не было бы так трудно преодолевать простреливаемое по всему периметру поле ничейной земли, как довелось это сделать им, прорвавшимся. Следом, кто быстрее, кто медленнее, подходили все новые и новые солдаты. И передохнув чуток, двигали линию фронта дальше и дальше вниз.
Битва продолжалась с прежним, если не большим, упорством, хотя теперь уже было ясно, что перевес явно на стороне нападавших. Каждую секунду одна, а то и две новые капли скатывались к раме и текли вниз, неумолимым потоком, а на их место приходили новые и новые бойцы. Бум! - бум! - бум! слышалось не переставая, размеренно, точно уверовав в свои силы, и не считаясь с потерями. Упорядочив свои действия, лава войск захлестнула ничейную полоску и катила куда-то в глубь территории. Дождь уверенно стучал, не думая прекращать боевые действия; а это бамм-бамм-бамм по карнизу и разлетающиеся во все стороны как шрапнель брызги - неумолкаемая, теперь почти никчемная бомбардировка тылов противника, ныне становящихся, уже ставших своей зоной - мокрой и блестящей, покрытой телами отдавших за нее свою короткую жизнь бойцов.
Среди грохота воображаемого сражения ухо старика разобрало и еще одни мерные тупые в своей неумолчности звуки. Глухо, но решительно: тук - пауза длиной чуть меньше секунды - и снова - тук... - тук. Лишь спустя какое-то время он догадался, что звуки эти принадлежат его собственному сердцу, точно вошедшему в резонанс - оттого так хорошо и слышно - с членами его организма. Он сменил позу, стук утих, и до его слуха донеслось робкое покашливание и осторожный вопрос:
- Вы не заняты? А то мы тут писателя нашли...
Он оглянулся. Посмотрел вниз и вздрогнул - тяжелый темно-коричневый чемодан в руке одного из вошедших показался ему на мгновение человеческим телом, одетым не по погоде в тяжелое драповое пальто.
- Это его вещи, - объяснил высокий стройный мужчина с чуть тронутыми сединой волосами. - Вчера умер.
- Самоубийство, понятно, - как-то преувеличенно безразлично добавил его помощник, юноша с неестественно бледным цветом лица, все еще не решающийся поставить чемодан на пол.
- Повесился? - глухо спросил старик, сам не понимая, зачем он задает этот неприятный вопрос.
- Отравился.
- А-а. Да, это чище.
- Чище, - согласился и седовласый, неторопливо потирая кончик массивного носа. И добавил: - Редко кто решится перерезать себе вены или накинуть петлю на шею. А вот во сне...
- Да-да, знаю. Прекрасно знаю, - старик выделил последнее предложение и седовласый быстро кивнул. Затем снял серую клетчатую кепку и решительным жестом повесил ее, а после и промокший от дождя плащ, на вешалку.
- Мы проверяли по каталогу. Перед приходом к вам как раз. Он ни разу не печатался, это абсолютно точно.
