Андронов стоял у запотевшего вагонного окна и смотрел, как мимо медленно проплывает блеклый станционный киоск. Уплыть у киоска не получилось, потому что поезд остановился. Андронов вскинул на плечо сумку на ремне, поднял повыше «молнию» короткой куртки и вслед за другими пассажирами двинулся к тамбуру. Вытащил на ходу пачку сигарет из кармана, спустился по железным ступеням — и чуть не угодил в лужу. Луж на перроне хватало, а серое утреннее небо всем своим видом намекало на то, что в любой момент может освежить их содержимое. Погода была хоть и сырой, но теплой, в отличие от московской. Несмотря на позднюю осень, высокие, похожие на гусиные перья, деревья за бетонным забором выглядели вполне еще зелеными.
Поезд стоял здесь всего три-четыре минуты — ему, наверное, не терпелось побыстрее добраться до гор. Андронов отошел от вагона и закурил. Спалось ему в дороге плохо, мелькали обрывки давних боев — и сейчас голова была словно набита ватой. Возможно, помог бы кофе, но для кофе пока не настало время. Сроки кофейной церемонии Андронова устанавливал не он, а тот, кто направлялся вместе с другими прибывшими к к решетчатым воротам, ведущим, надо полагать, на привокзальную площадь. Это был высокий широкоплечий сутуловатый мужчина в сером длиннополом плаще и с почти такой же, как у Андронова, черной сумкой на плече. Фотографию этого человека с фигурой отставного регбиста Андронову три дня назад показали в Москве, а воочию увидеть «объект» ему довелось только на Казанском вокзале Белокаменной. «Объекту» было сильно за сорок, лицо его походило на гравюру. Тяжелое, с резкими чертами, загорелое, оно контрастировало с довольно светлыми, жесткими на вид короткими волосами. И хотя смахивавший на небольшую картофелину нос вносил некоторый диссонанс в композицию, было ясно, что лет двадцать — двадцать пять назад этот «регбист» ходил в безусловных красавцах. Вот только глаза его Андронову не особенно понравились: цветом они походили на осеннюю листву и, подобно ей, были какими-то увядшими, отговорившими, как роща золотая. Погасшими.
Впрочем, это не имело значения. Его, Андронова, дело — вести «объект», будь тот хоть с очами врубелевского Демона или и вовсе слепым… Правда, слепые в такие игры не играют.
Когда Регбист оказался по ту сторону ворот, Андронов на всякий случай по-театральному растерянно поозирался — вот, мол, гады, не встретили! И зашагал следом, на ходу метко отправив в урну окурок. Выйдя на блеклую площадь, он подошел к ближайшему «жигуленку» цвета здешнего хмурого неба, дабы сразу обеспечить себя средством передвижения. Но не упускал из виду Регбиста. Тот направился к малолюдному базарчику, расположенному наискосок от здания вокзала. Молока парного ему захотелось с утра, что ли? Или соленых огурцов?
— Постоим пока, — сказал Андронов, устроившись рядом с грузным густобровым и вислощеким водителем. — Я скажу, когда ехать.
Водитель равнодушно пожал плечами. Потом шумно потянул носом и, приспустив стекло, смачно плюнул на мокрый асфальт.
— Мне кое-что проверить надо, чтобы не ошибиться, — пояснил Андронов, продолжая наблюдать за Регбистом.
Тот по одному выбирал яблоки. Будто не мог наесться яблок в Москве.
— Да на здоровье, мне спешить некуда, — вяло сказал извозчик и вытер губы рукавом. — Главное, чтобы заплатить не забыл.
— Не забуду, — усмехнулся Андронов.
Регбист, наконец, закончил возиться с яблоками. Бросил взгляд на автобусную остановку, где кучковались уже десятка полтора сошедших с поезда людей с разновеликими сумками, и неспешным шагом направился к поредевшему ряду частных такси. Прошел мимо «жигуля», в котором сидел Андронов, — и тот повернулся назад, проследил до конца и сказал шоферу:
— Поехали вон за той «девяткой». Только не впритык.
Таксист остро взглянул на него, но промолчал. Потер здоровенный горбатый нос и приступил к делу.
«И правильно, дядя, — мысленно одобрил его Андронов. — Не суй свой нос в чужой вопрос, а то барбос откусит нос. Жалко будет такого красавца…»
«Жигуль» отчалил от тротуара и последовал за своим собратом, только не серым, а бежевым-с-грязью, в который сел Регбист.
Город оказался вполне под стать своей зачуханной привокзальной площади. Такси, разбрызгивая лужи, катило по малолюдным улицам мимо магазинчиков, сквериков и домишек с отремонтированными когда-то «по-европейски» первыми этажами, сплошь занятыми если не парикмахерскими и аптеками, то офисами нотариусов и зубоврачебными кабинетами. Шеф, следуя полученному указанию, держал дистанцию и в корму бежевому «жигулю» не толкался. Судя по возросшему количеству светофоров, транспорта и пешеходов, такси въехало в центральную часть города. У Андронова не осталось в этом сомнений, когда впереди показалось массивное серое здание с колоннами и флагом. А бежевый тольяттинский конек, который вез Регбиста, все трусил и трусил по мостовой. Вряд ли Регбист в столь ранний час ехал сразу на деловую встречу — прямо с поезда, не побрившись и не позавтракав, — но Андронов такую возможность, конечно же, не исключал. И, конечно же, еще в поезде произвел нужные манипуляции. То есть прицепил «паучки» к брюкам Регбиста, когда тот проходил мимо, к выходу из вагона. Однако пить шампанское по такому случаю было рановато — что если в сумке у Регбиста ждут своего часа сменные брюки? А даже если и не ждут — он, Андронов, обязан сопровождать «объект» в течение всего пребывания оного в этом городе. Так ему, Андронову, предписано, и от добросовестного выполнения предписания будет зависеть и оплата. Хорошая, между прочим, оплата.
