Муха

Меня всегда пугали телефонные звонки. И все же я абсолютно спокойно спросил невестку, как и почему она убила моего брата, когда та позвонила мне в два часа ночи и сообщила эту новость.

– По телефону не объяснить, Артур. Сообщите в полицию и приезжайте. Да, и скажите, что тело Боба находится на вашем заводе.

Только опустив трубку на рычаг, я вполне осознал случившееся и похолодел от ужаса. Набирая номер полиции, я дрожал как осиновый лист.

Трубку снял инспектор полиции Твинкер. Он же взял на себя руководство следствием и сказал, что сейчас приедет.

Не успел я натянуть брюки, как перед домом остановился автомобиль.

– Скажите, мистер Браун, на заводе есть ночной сторож? – спросил инспектор, трогая с места. – Он вам не звонил?

– Да… То есть нет. Это очень странно. Должно быть, он попал на завод через свою лабораторию, где часто работал допоздна.

– Разве мистер Роберт Браун работал не с вами?

– Нет. Он занимался исследованиями для Министерства авиации.

– А в чем они состояли?

– Он почти не говорил о своей работе – это государственная тайна, но Министерство, надо полагать, было в курсе. Я знаю лишь, что он был на пороге важнейшего открытия.

Тело было распластано на рельсах, ведущих к электрическому пресс-молоту. Голова и правая рука буквально смешались с металлом молота.

Посоветовавшись с коллегами, инспектор Твинкер повернулся ко мне.

– Как поднимают молот, мистер Браун?

– Сейчас я его приведу в движение. Пульт управления здесь. Смотрите, инспектор. Молот поставлен на мощность 50 тонн, спуск – на нуле.

– Ну нуле? – переспросил инспектор.

– Иными словами – на уровне пола. И кроме того, его настроили на единичные удары, то есть он должен подниматься после каждого удара.

– А постепенно нельзя поднять?

– Нет. Скорость подъема не регулируется.

– Так… Не могли бы вы показать, что нужно сделать?

Неотрывно глядя на расплющенное тело брата, я до отказа нажал черную кнопку подъема молота.

Раздался ужасающий свист, всегда вызывавший в моем воображении фигуру шумно вздыхающего великана, и тяжелая стальная масса на удивление мягко поднялась. Я уловил приглушенный звук, с которым тело отлепилось от металла, и испытал панический страх при виде обнажившегося коричневато-красноватого месива.

Инспектор Твинкер расследовал случай на протяжении многих месяцев.

Анн, всегда такая уравновешенная, была объявлена невменяемой, и процесса не состоялось.

Обвиненная в убийстве мужа, она доказала, что отлично справляется с гигантским молотом. Но почему она его убила и как получилось, что он сам лег под молот, объяснить инспектору она категорически отказалась.

Ночной сторож, конечно, слышал гудение молота и показал, что молот ударил дважды. Стрелка счетчика, после каждой операции возвращавшаяся к нулю, подтверждала, что механизм был настроен на два удара.

Однако невестка утверждала, что воспользовалась им лишь раз.

Инспекторы Министерства авиации сообщили инспектору Твинкеру, что брат уничтожил перед смертью ценнейшие инструменты и бумаги.

Судебные экспертизы обнаружили, что у Боба в момент кончины была забинтована голова – Твинкер показал мне тряпку, в которой я не мог не узнать обрывка скатерти, покрывавшей один из столов в лаборатории.

Анн поместили в клинику Бредморского института, где содержат психически больных преступников. Гарри, ее десятилетнего сына, я забрал к себе.

Я навещал ее каждую субботу. Два-три раза со мной ездил в клинику инспектор Твинкер, который, как я понял, бывал там и без меня. Но нам ни разу не удалось вытянуть что-либо из моей невестки, которая стала равнодушна ко всему. Иногда она вышивала, но ее излюбленным занятием сделалась ловля мух, которых она внимательно осматривала перед тем, как отпустить на волю.

У Анн был один-единственный срыв – скорее нервный, нежели психический, когда она увидела, как санитарка убила перед ней муху. Для того, чтобы успокоить Анн, пришлось даже впрыснуть ей морфий.

Часто я брал с собой Гарри. Она обращалась с ним дружелюбно, но не проявляла никакой привязанности.

В день, когда у Анн был припадок из-за мухи, ко мне заглянул инспектор Твинкер.

– Я убежден, что в этом ключ к разгадке.

– Не вижу ни малейшей связи.

– Что бы ни говорили доктора, я уверен, что миссис Браун в полном рассудке. Даже когда она рассматривает мух.

– Тогда чем вы можете объяснить ее отношение к собственному сыну?

– Она или боится, или хочет уберечь его. Возможно, что она его даже ненавидит.

– Не понимаю.

– Вы не заметили, что при нем она никогда не ловит мух?

– Пожалуй. И все же я ничего не понимаю.

– Я тоже, мистер Браун. И боюсь, что, пока миссис Браун не выздоровеет, мы так ничего и не узнаем.

– Врачи говорят – надежды нет…

– Ваш брат не проводил экспериментов с мухами?

– Не думаю. А вы не спрашивали экспертов из Министерства авиации?

– Спрашивал. Они подняли меня на смех.

– Дядя Артур, а мухи долго живут?

Мы завтракали, и племянник заговорил после того, как мы с ним долго молчали. Я взглянул на мальчика поверх прислоненного к чайнику «Таймса». Как все дети, Гарри обладал способностью задавать такие вопросы, которые ставили взрослых в тупик.

Однако про мух он спросил впервые, и у меня мороз по коже прошел – вспомнились слова инспектора.