Василий Гавриленко
МЛАДЕНЦЫ ПОТЕРЯННОЙ СУПОНИ
роман
Глава первая
Дождь хлестал, пробивая густую листву; вода змеилась по стволам деревьев, стекала к комлям, попадала в кротовьи норы, заставляя слепцов чихать и уползать поглубже в рыхлую почву. Коляска раскачивалась на дрянной дороге: того и гляди, опрокинется. Возница, крупный, рыжий малый по имени Штефан правил умело, несмотря на крупные капли дождя, секущие его сермяжную спину, не хуже, чем при редких господских взбучках. Штефана господин Кислинг взял в работники еще в зеленом возрасте, тем самым благородно избавив от самого неприятного в мире занятия - медленной смерти от голода.
Пегая лошадь Феста прядала ушами, взмахивала хвостом; над крупом ее колыхался пар, а копыта скользили по расхристанной дороге.
Сверкнула молния. Штефан втянул голову в плечи, заранее готовясь к неминучему. И верно, неминучее не заставило себя ждать. Гром грохотнул так, что задрожала земля, а несчастная Феста, не удержав в себе съеденный накануне в конюшне при постоялом дворе, овес, забросала путь коляски дымящимися лошадиными яблоками.
Штефан перекрестился бы, да руки его были заняты поводьями, потому возница удовлетворился короткой молитвою:
-Спаси-сохрани, Господи.
Впрочем, здесь требуется уточнить некоторую деталь, бросающую определенную тень на искренность религиозных проявлений Штефана. В глубине души, он был уверен, что от небесного шума его защитит вовсе не милосердный Бог, а ученые господа, едущие в коляске. В первую очередь, разумеется, господин Фредерик Кислинг, непосредственный хозяин Штефана, - осанистый старик с седоватой окладистой бородой и густыми, черными, как смоль, бровями. Известно, что седая борода и черные брови – признак породы и, в какой-то мере, аристократизма. Впрочем, в случае господина Фредерика общее правило дало сбой. Не в смысле породы – о! породы господин Кислинг был отменной! В смысле аристократизма. Фредерик Кислинг вышел с самых низов и сделал себя сам. Начинал посыльным в Бюро по противодействию мракобесию, а ныне дослужился до Красной Ленты – высшего знака отличия для людей его почетной профессии. Скажем, трясущийся в коляске бок о бок с господином Кислингом молодой человек – Бальтазар Клаус – имел в активе только Зеленую Ленту, всего-навсего вторую ступеньку от должности посыльного. Впрочем, никто, в том числе и Фредерик Кислинг, не сомневался, что из юноши выйдет толк – молод, конечно, но в работу погружается самозабвенно.
Бальтазар Клаус невысок ростом, но ладно скроен. Над губой – аккуратные темные усики, с несколько легкомысленно загнутыми вверх кончиками; лоб высокий, прямой благородного вида, нос, и, - вот основная особенность внешности господина Клауса – у него были разного цвета глаза. Один глаз – изумрудно зеленый, другой – карий. Молодой человек очень стеснялся этой особенности. В детстве, во время учебы в частном пансионе «Золотые клены» (недорогом, но весьма уважаемом), Бальтазар многажды подвергался насмешкам сотоварищей, придумавших ему обидное прозвище – Азазель.
Сидя рядом с господином Кислингом, Бальтазар разглядывал то спину Штефана, то намокший лес, то грозовое небо над дорогою. Со старшим товарищем Клаус завести разговор не решался: господин Фредерик был явно не в духе, и с момента, как покинули постоялый двор, не проронил ни слова. Молодой человек же чувствовал себя замечательно. Дорожный ночлег получился весьма занимательным для него: сначала они с господином Кислингом отменно поужинали (причем, тот согласился взять все расходы на себя), а затем, когда все уснули, в комнату к Бальтазару тихонько постучалась дочь хозяина постоялого двора. А ведь какой скромницей она прикинулась на ужине, эта Гризетта! Как краснела от грубых шуток господина Кислинга, к которым он, нужно сказать, был весьма склонен после одной-двух кружек пунша.
Причины, по которым пребывал в мрачном расположении духа господин Кислинг, были понятны Бальтазару, и он не ошибался. Тащиться в глухомань, в какую-то, прости Господи, Потерянную Супонь, когда его дочь только-только разрешилась от бремени… Ну, кого это обрадует? Клаус знал, что семья у господина Кислинга большая – жена, три сына и семь дочерей, пять из которых не вышли еще из нежного возраста, в связи с чем старик был стеснен в средствах. Тем не менее, молодой человек не противился, когда старший товарищ оплачивал счета на постоялом дворе, ибо денег у Бальтазара не было. Положенное жалование он проиграл в карты, засидевшись у одного старинного друга, а до очередного пополнения бюджета было еще очень далеко.
Громыхнул гром. Господин Фредерик нетерпеливо двинул плечами.
-Штефан!
Спина возницы пришла в движение, но он не обернулся.
-Слушаю, сударь?
-Не видать там конца этого проклятого леса?
-Не видать, сударь.
Кислинг скрестил руки на груди. Дождь все также барабанил по спине Штефана, по коляске, по листве, по крупу Фесты. В лесу стало заметно темнее и прохладнее. Бальтазар поежился, втянул ладони в рукава камзола. Хорошее настроение быстро улетучилось, и теперь господин Клаус ощущал скуку.