Появлению этой книги предшествовало одно событие. В 2017 году на фестивале фантастики «Созвездие Аю-Даг» прошел диспут по теме «Антиутопия как единственный образ будущего в эпоху капитализма. Есть ли альтернатива?». Спорили Вадим Панов и Ярослав Веров. Постепенно диспут перешел в дискуссию с участием гостей и вольнослушателей фестиваля. Народу в зале было много. Опоздавшие слушали стоя. В итоге — картина будущего нарисовалась довольно печальной. По-другому и быть не могло. Будущее не сваливается с неба, оно вытекает из настоящего. К сожалению, настоящее не давало повода для оптимизма. Тут и основные тенденции общественного развития, и поведение управленческих элит, и постоянные военные конфликты… Из подобных кирпичиков сложно построить светлое будущее.
В самом конце дискуссии прозвучал вопрос от читательницы (цитирую по памяти): «А что же вы, фантасты, сделали для светлого будущего? Почему вы ничего не делаете, чтобы изменить что-то к лучшему? Вы же пишете! Вас же читают!» Вопрос был обращен ко всему залу.
Женщину успокоили, сказали, что все будет хорошо.
Время диспута подошло к концу. Народ потянулся к выходу.
Для меня прозвучавший вопрос был самым главным на этом диспуте. Оказывается, в нас еще верят, от нас еще чего-то ждут! Подобные вопросы часто задают и в Сети. Ответы, в общем, известны. Мы не раз их слышали и читали: «Писатель никому ничего не должен!», «Воспитывать должна семья и школа!», «Фантаст не должен ни о чем предупреждать!» и далее в том же духе. Ответы удобные, но совершенно не годятся для читателя научной фантастики. Мы же по умолчанию привыкли, что читатель научной фантастики — человек умный и образованный. Мы даже не считаем нужным делать сноски, объясняя научные термины. Ведь наш идеальный читатель прекрасно знает, что такое хромоплазма, 3-брана или адронный коллайдер.
Но идеальный читатель, как человек глубокой внутренней культуры, знает кое-что еще. Например, он знает, что фантастика — вид литературы, а задача литературы как вида искусства — нравственное воспитание общества. Наш идеальный читатель помнит строки Пушкина:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Поэтому наш идеальный читатель не ставит вопрос: должен ли что-то писатель или не должен? Ответ очевиден. Вопрос ставится по-другому: может ли писатель исполнить свой долг?
Вот читательница, не жалея денег, и приехала на фестиваль фантастики, чтобы всем присутствующим прямо в лицо напомнить о долге писателя.
Как тут пройти мимо?
Итак, что же мы, фантасты, можем сделать, чтобы наше общее будущее стало хоть чуточку лучше? Сейчас мы наблюдаем пугающие тенденции в обществе, но большинство из них укладываются в одну — расчеловечивание. Тут и западная пропаганда всевозможных извращений, и отупляющие образовательные программы, и культивирование жестокости, и усиленно продвигаемая биометрия с чипизацией. Все это — расчеловечивание. Сюда же можно отнести и повальную роботизацию. Причем роботов стараются максимально очеловечить, а человека, наоборот, роботизировать.
Дальше все просто. Если мы хотим остаться людьми, хотим, чтобы наши потомки выжили и не превратились в нелюдей, решение очевидно: с помощью слова препятствовать расчеловечиванию и продвигать человечность.
В сборнике «Маяки» мы попытались достойно ответить на вызовы будущего. Основная идея сборника: «В мире жестокого будущего человечность — наше главное конкурентное преимущество».
К сожалению, здесь почти нет светлых рассказов. Оно и понятно: маяки нужнее в темное время суток. Но и полной безнадеги вы здесь не найдете. Даже в самых тяжелых рассказах, подобно маяку, светит лучик надежды.
Добро пожаловать!
Дмитрий Лукин
— И что теперь? — спросил Сергей.
— Ничего. — Аня сердито передернула плечами. Плотнее укуталась в шаль. — Поздно теперь.
Ее бледное лицо в предрассветных сумерках казалось полупрозрачным. И вся она, от тонких лодыжек и запястий до светлого платья, была будто вылеплена из тумана, который сейчас клубился в мокрой траве и плыл белыми перьями над водой. Только темная шаль придавала Аниной фигуре материальность, крепко связывая вместе пятна света и серебристые тени, не давая им убежать, раствориться в свежем утреннем воздухе.
— Ты почему сразу не пришел? — спросила Аня.
— Я хотел. Но, понимаешь… — Он замялся. Вспоминать о последних двух ночах было противно и стыдно. Особенно сейчас, свежим чистым утром, будто вырезанным из сентиментального романа позапрошлого века. Притихший сонный сад, первые лучи солнца, сверкающие в каплях росы, звонкая песня маленькой пичуги на верхушке яблони, спокойная гладь пруда с кувшинками. И девушка с нежным профилем и встревоженными глазами, которая встречает героя, чтобы предупредить его об опасности. «А ведь она красивая», — вдруг заметил Сергей. И удивился, как раньше этого не видел.
Ему стало еще тошнее, когда он подумал, что, наверное, Аня его давно здесь ждет. И эти две прошлые ночи — тоже. Пока он…
— Так это все — правда? — кашлянув, уточнил Сергей.
