1. Алена всегда была очень энергичной особой, четко знавшей, что ей надо от жизни и не тратившей попусту ни секунды из отпущенного ей времени. Сейчас, например, она одновременно вела машину, с изящным хамством игнорируя светофоры, братьев-автолюбителей и прочие, не стоившие ее внимания вещи, и обрабатывала сидящего рядом мужчину в режиме циркулярной пилы.
— Да что с тобой такое творится? Валиума ты, что ли, для храбрости принял? Господи, ну не понимаю я тебя, не понимаю! Все, все у тебя есть: и рост, и стать, и кулачищи пудовые, и реакция, как у дикаря… Так что ж ты мямлишь вечно? Сколько раз тебе говорить нужно, что на ринге не жалость демонстрируют, а?! Опять сегодня сопли жевал, я же видела — он тебе подставился, как шлюшка вокзальная, а ты? Ну не верю я, не верю, что ты такой момент мог не заметить!
Тут ее спутник впервые за последние сорок минут подал голос.
— Ален, ладно тебе… Жалко парнишку стало, ну… Открылся он по неопытности, что ж добивать-то.
— Да засунь эту жалость знаешь куда?! Нет такого слова, ясно?! И зачем я только с тобой связалась, сколько времени псу под хвост ушло! Знала бы заранее, какой ты тюфяк… тоже мне, мать Тереза мирового бокса! — в жизни бы близко не подошла, лучше бы к Павлову в свиту подалась!!! Ну что ты опять молчишь? Все слова в перчатках оставил? Тряпка несчастная!
… В настоящий момент Петр действительно чувствовал себя глубоко несчастным, хотя тряпкой он, вне всяких сомнений, не был никогда. Просто, на свое несчастье, был он незлобив и добродушен, и не считал нужным размазывать по рингу уже готового сдаться противника. Поэтому его репутация сильного, уверенного, х о р о ш е г о бойца никак не приобретала эффектного блеска, как у того же Павлова, куда менее способного, но гораздо более жесткого. И все бы ничего, Петр привык и к подначиваниям друзей, и к недовольству тренера, но вот Алена… Тут он был бессилен. Потому как любил ее больше, чем сорок тысяч братьев и один меланхоличный принц, вместе взятые. Петр знал, что она помыкает им, что его победы ей дороже его же сердца… и закрывал на все глаза. Что поделаешь, любовь слепа.
— Все, нет сил больше терпеть тебя! Мне надоело твое вечно второе место! Делай, что хочешь, но пока ты настоящим мужиком не станешь, на мое общество не рассчитывай! И на мою постель тоже!!!
— Аленочка, ну не сердись… Поздновато меня уже перевоспитывать. И далось тебе это первое место, что мы, не проживем, что ли, без него?
— Ты, может, и проживешь, а я — нет. Охота тебе вечно сидеть в заднице — сиди на здоровье, но уж как-нибудь без меня. Все, разговор закончен. Делай, что хочешь: тестостерон попринимай, мухоморной настойки выпей… да хоть к колдуну какому сходи, пусть он перчатки тебе заговорит!
На этом разговор действительно был закончен. Петр напряженно молчал, Алена демонстративно дулась. В тишине доехали домой, поужинали, посмотрели телевизор… А потом Алена швырнула Петру на диван плед и подушку, а сама ушла в спальню, вызывающе грохнув дверью. Вечер определенно был испорчен. Сначала Петр наугад «пострелял» пультом в телевизор, не найдя там ни утешения, ни развлечения, рассеянно взял с журнального столика первое, что попалось под руку — это оказалась газета частных объявлений — и стал совершенно бездумно ее пролистывать. Глаза его скользили по строчкам, как дождевые капли по оконному стеклу — не задерживаясь. Неожиданно что-то привлекло его внимание, он слабо усмехнулся. «Магия. Астрология. Гадание.» - раздел был весьма велик, страница пестрела объявлениями вроде «Потомственная гадалка (вроде как потомственный алкоголик) решит все ваши проблемы. Возможен выезд на дом. Цена договорная.» или «Белый маг высшей категории, диплом Астральной Академии с отличием. Обеспечу успех в бизнесе, нейтрализую конкурентов, оздоровлю энергетику фирмы.» Одно из таких объявлений почему-то привлекло внимание Петра: «Непреодолимое препятствие на пути к успеху? Накопившиеся комплексы? Обессиливающие сомнения? Я помогу вам. Реально, гарантированно, дорого. Тел. 325–341. Мастер Теней.» Претенциозно, конечно, но не без выдумки. Петр усмехнулся («к колдуну сходи, что ли…»), потянулся за телефоном, помедлил и, вспомнив о захлопнутой двери в спальню, набрал номер.
На первый взгляд, все было более чем предсказуемо. Квартира, обставленная со строгой простотой, стоившей немалых денег, несколько антикварных вещиц, запах каких-то восточных курений. Хозяин вполне соответствовал обстановке: это был высокий, худощавый мужчина неопределенных лет, серебристо-седые волосы коротко подстрижены, на узком лице — немного великоватый нос с горбинкой, глаза цвета старой бронзы, полуприкрытые тяжелыми веками, чувственный рот, твердокаменный подбородок. Одет он был в явно дорогой костюм, в галстуке поблескивала золотая булавка, на указательном пальце правой руки — массивное кольцо, с несколькими камнями в причудливо изогнутой оправе. «Все правильно, — подумал Петр, садясь в предложенное хозяином кресло, — это намного лучше какой-нибудь дурацкой мантии. Солидно, серьезно, сразу доверие вызывает».
