На эту новенькую сумку из дерматина он положил глаз еще утром, но ему никак не удавалось незаметно вытащить ее из мусорки. Светка, старая перечница, чтоб ей пусто было, не отходила от него ни на шаг, и если бы она засекла его с этой сумкой, то пришлось бы делиться добычей. А делиться он не хотел. Он и так позволяет Светке слишком многое.
А сумка, судя по всему, была набита до отказа. Вопрос только – чем? Если старым шмотьем или пустыми бутылками из-под пива, то день, считай, удался. Шмотки можно оставить себе – зима не за горами. А бутылки – сдать. Глядишь, и на опохмелку хватит, и на закусь. Плохо, если в сумке окажется какая-нибудь туфта типа пожелтевших от времени газет. Хотя, если пораскинуть мозгами, и газеты можно куда-нибудь пристроить…
Погрузившись в свои мечты, Профессор так разомлел на солнышке, что не заметил, как его «боевая подруга» куда-то слиняла. Опомнился, когда услышал звон разбитого стекла. Вскочил и чисто инстинктивно посмотрел на мусорные контейнеры. Так и есть – Светка, драная кошка, рылась как раз в том месте, где лежала «заветная» сумка, заботливо заваленная мусором.
– Сука! – сквозь зубы процедил Профессор и вскочил, совсем позабыв про больную ногу. В этот момент Светка как раз докопалась до сумки. Рывком извлекла ее на свет божий, бросила вороватый взгляд в сторону Профессора и, заметив, что тот уже отошел ото сна, бросилась наутек.
Не помня себя от злости, Профессор припустил за Светкой, прекрасно сознавая, что ему ни за что ее не догнать. Светка, хотя и вела неупорядоченный образ жизни, бегала шустро, как заяц. Чему удивляться: вся жизнь ее состояла из одних «догонялок» – то от ментов смывалась, то от таких же, как она сама, бомжей. Икорные мышцы накачала – будь здоров. Зная все это, Профессор тем не менее и не подумал остановиться: очень уж обидно было за свой трофей. Ведь Светка, если рассудить, даже распорядиться им как следует не сумеет – пропьет все за один вечер…
Профессору повезло – Светка, уже отбежавшая десятка на три метров, вдруг упала. Зацепилась за что-то, бедолага. Грохнулась со всего размаху на асфальт, но сумку, сука, из рук не выпустила! Профессор поднатужился, сделал последний рывок и – вот он, заветный трофей, у него под носом! Правда, Светка, сволочь подзаборная, вцепилась в него мертвой хваткой. «Мое!» – орет и ни в какую не отпускает. Пришлось врезать раз-другой по почкам, сразу стала шелковая.
«Все-таки с бабами только так и надо! – думал Профессор, волоча тяжелую сумку в подвал, где он жил вот уже без малого полтора года. – Когда с ними по-хорошему, они на шею садятся. А стоит разок отмесить как следует, сразу понимают, что к чему!»
От предвкушения редкой удачи у него даже слюнки потекли. Однако он не спешил. Поставил сумку на ящик из-под импортного пива, пару минут полюбовался на нее и медленно, очень медленно принялся расстегивать молнию… В нос ударил неприятный сладковатый запах, но Профессору было не до таких мелочей – его интересовало содержимое сумки, аккуратно прикрытое непрозрачным полиэтиленовым пакетом. Осторожно приподняв пакет, Профессор замер. Тут же на смену изумлению пришел страх, в желудке что-то оборвалось, горло свело рвотными спазмами – перед ним лежали женские руки. Нет, не муляжи, хотя в первое мгновение Профессор подумал именно об этом, а самые натуральные конечности, аккуратно обрубленные под локоток. Что было под ними, Профессор смотреть не стал, но он не был властен над своим воображением, которое старалось вовсю, что, в конце концов, вылилось в настоящий приступ истерии. Профессор хотя и жил в некомфортабельных, мягко говоря, условиях да и дружбу водил не с образцово-показательными гражданами, такое видел впервые…
К вечеру настроение у Петра Кузьмича Кудрявцева испортилось вконец – почти неделю от Кати не было ни слуху, ни духу, и он понятия не имел, где искать чертову девку. Катин муж – Веня Гольцев, тридцатипятилетний, начинающий полнеть мужчина, – в отличие от самого Кудрявцева, вел себя на удивление хладнокровно. В глубине души Кудрявцев даже позавидовал его олимпийскому спокойствию. Шутка ли – молодая жена шляется неизвестно где, а он сидит себе на кожаном диванчике, блестящем, как новенькая портупея, кофеек попивает и еще пытается рассуждать о высоких материях. Эх, не зря же он противился этому браку, не зря… Хотя для дуры Катьки, которая и школу-то закончила с грехом пополам, брак с перспективным бизнесменом Гольцевым был как нельзя более кстати.
«И что это он, умница и далеко не урод, в ней нашел? Ни кожи, ни рожи, ни мозгов…» – этот вопрос Петр Кузьмич задавал себе неоднократно, но так и не смог сформулировать на него убедительного ответа. Хоть Катька и была его единственной и горячо любимой племянницей, он прекрасно видел все ее недостатки. Катьку в этой жизни, кроме шмоток и мужиков, ничто не интересовало. Она даже готовить как следует не умела. А то, что на первых порах творилось в огромной четырехкомнатной квартире, в которую молодожены въехали сразу после свадьбы, и вспоминать страшно. Грязные рубашки и носки валялись где попало, магазинные пельмени (единственное блюдо в Катином репертуаре) почему-то каждый раз превращались в клейкую, липкую массу. Слава богу, Веня вовремя сообразил, что его женушка не создана для поддержания огня в домашнем очаге, и поспешил нанять прислугу. После этого быт мало-мальски наладился, но, как видно, беспутной Катьке безделье не пошло на пользу. Шляется вот неизвестно где…
