Марий и Сулла. Книга 3
Третья часть романа «Марий и Сулла» из тетралогии Милия Езерского «Власть и народ». Диктатура Суллы… Проскрипционные списки… И до желудей дошло.
| Жанр: | Историческая проза |
| Серия: | Власть и народ №2 |
| Всего страниц: | 31 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1993 |
| Формат: | Полный |
Марий и Сулла. Книга 3 читать онлайн бесплатно
I
Осаждая Пирей и Афины, Сулла приказал греческим городам сосредоточить в гористой местности, недалеко от Пирейского порта, десять тысяч мулов, необходимых для подвоза из Фивметалла, машин и рабов: предполагалось рытье земли и выкалывание камня из обломков Длинных Стен. А когда понадобилось дерево, он повелел вырубить знаменитые рощи Ликея и столетние платаны Академии. Смутился даже Лукулл, приехавший на день из Пелопоннеса, услышав это приказание, но противоречить не посмел.
Глядя, как рушились густолиственные платаны, под тенью которых прогуливались некогда Платон и Аристотель, Лукулл чуть не плакал от жалости и досады. А Сулла как нарочно прохаживался взад и вперед, покрикивая на невольников:
— Руби как следует! Плетей захотел? Или:
— Что заснул? Эй, декурион! Пятьдесят бичей этому плечистому! А отлежится, гони на работу.
Каждый день прибывали послы от храмов Олимпии, Дельф и Эпидавра, везя на мулах несметные сокровища, вклады частных лиц, деньги, сбереженные жрецами, и царские приношения. Всё это Сулла брал взаймы с условием, что уплатит с процентами после войны.
Прохаживаясь мимо палаток скрибов, составлявших списки отнятых драгоценностей, он посмеивался: «Жирные тунеядцы ничего не получат. Пусть довольствуются тем, что унесут в целости на плечах свои головы». А услышав плач жрецов и амфиктионов, которые, по-видимому, прощались навсегда с храмовыми ценностями, он шутил:
— Где покойник, которого вы оплакиваете? Неужели боги лишили меня зрения?
И когда жрецы уверяли его, что они плачут, страшась гнева богов, храмы которых лишены сокровищ, он говорил:
— Жрецы, а не знаете воли богов. Сам Зевс-громовержец сказал мне во сне: «Бери все, чтобы овладеть Элладою».
И тут же приказал квесторам:
— Отправить все сокровища в Пелопоннес к Лукуллу, пусть чеканит монету.
Целые дни он проводил между Пирейской дорогой и болотистой долиной Галипедон, наблюдая за работами. Здесь поднимали землю, поддерживая ее балками, облицовывая камнем, — возводили широкую насыпь, шедшую по направлению к валу, с которым она должна была сравняться вышиною. Воины, прикрываясь деревянными навесами-черепахами, работали усердно, но полководец Архелай, защищавший Пирей, мешал внезапными вылазками, лобовыми нападениями, метанием зажженных тряпок. Но ничто не могло сломить упорства Суллы: он исправлял повреждения с удивительной быстротой и расстраивал планы осажденных.
И когда наконец насыпь была готова, Сулла приказал поставить на ней десятки катапульт и баллист и бросать каменные глыбы и бревна в город, а таранами — день и ночь бить в стены.
Пирей держался. Архелай упорно сопротивлялся: стремясь защитить свои деревянные башни от зажигательных снарядов римлян, он приказал покрыть их невоспламеняющимся веществом, вытребовал отряды из Эвбеи и с островов, вооружил гребцов, и его войско стало многочисленнее римского.
Так прошло лето. Начинались дожди, и приступ, задуманный Суллой, был отложен.
Отведя войска в укрепленный лагерь близ Элевзина, укрытый от налетов азиатской конницы глубокими рвами, холмами, тянувшимися до самого моря, полководец удвоил бдительность. Усилия Архелая перебросить обозы ржи в высокий город, где начинался голод, потерпели неудачу, а легат Суллы Мунатий, разбив полководца Неоптолема, пытавшегося прорваться в Афины с обозом продовольствия, отбросил его в Эвбею.
Перебежчики доносили о голоде в Афинах:
— Аристион выдает четверть хойнина>[1] ржи на человека — это куриный завтрак. Голод усиливается. Тиран пирует и веселится, а тем, кто ропщет, сносит головы.
— А в Пирее лучше. Понтийские корабли заходят в Мунихию и Зею, снабжают город продовольствием… Архелая трудно, очень трудно победить.
Сидя в шатре, Сулла думал. И у него было не лучше — тоже не хватало провианта.
«Что делать? Нужны корабли, чтобы разогнать понтийские суда, необходим хлеб, воины… Без кораблей я погиб».
Кликнул легата Мунатия:
— Снарядить гонца к Лукуллу.
— Эпистола?
— Готова, — сказал Сулла, торопливо дописывая ее, — пусть мчится, загоняя лошадей.
Когда, несколько дней спустя, прибыл Лукулл, проконсул сказал, обнимая его:
— Поручаю тебе, дорогой Люций, объехать, с помощью богов, союзные республики и собрать побольше кораблей. А у нас их немного — всего шесть. Но Юпитер с нами, и я не сомневаюсь, что ты, дорогой, вернешься благополучно…
Сулла знал о событиях, происходивших в Риме, Элладе и Азии.
Сидя с Цецилией Метеллой и легатами в шатре, он говорил:
— Друзья пишут из Рима, что кровожадный пес издох; свирепый Фимбрия ранил на его похоронах жреца Муция Сцеволу, а когда старик выздоровел, то Фимбрия привлек его к суду, обвиняя в том, что тот не дал себя убить. Наглый висельник! Его друг, молодой женолюб Марий, занял место своего отца-палача. Пишут, что он изощряется в лютости над аристократами… Горе тебе, проклятый Цинна! Ты ответишь мне за всю пролитую кровь!
Метелла вздохнула. Ей удалось бежать с детьми из Рима. В лагерь Суллы стекались сенаторы и нобили, и число беглецов увеличивалось с каждым днем. Они величали Суллу «отцом» и «надеждою Рима», терпеливо ожидая, когда он победит Митридата и пойдет войною на Рим.
