Полгода спустя
Асад, столица Анмара
Эрика
— С возвращением домой, Эрика, — слегка вздрагиваю, как только мрачный и слегка сонный после длительного перелета голос Зейна возвращает меня в реальность.
Не думала, что он заявится в мой номер так быстро. По заданию Зейн лишь играет роль моего любовника, и мне бы не хотелось, чтобы Хассан «вжился в роль» и решил, что теперь, когда мы почти двадцать четыре часа на семь вынуждены проводить вместе, ему позволено переступать черту служебных отношений.
Последние несколько минут, растянувшихся в вечность, я пребывала в состоянии полнейшего оцепенения. Стоило мне распахнуть панорамную дверь, ведущую на балкон номера, как я мысленно перенеслась за грань реальности… Внутренности болезненно сжались, когда под прикрытыми веками я вновь увидела кадры из страшного фильма, что в девятилетнем возрасте пережила наяву. Боевик, душераздирающая драма, трагедия. И назывался он «Аззамаский теракт».
До боли стискиваю зубы, влажными ладонями с большей силой сжимаю балконный поручень и, прищурив веки, вглядываюсь в каждую деталь простирающейся подо мной столицы Анмара — современного, роскошного Асада, что за последние годы разросся до поразительных размеров и стал олицетворением величия и роскоши, бриллиантовым венцом для всего Ближнего Востока. Не так давно территория, которая сейчас застроена небоскребами, представляла собой пустынные барханы, по которым бродили кочевники и бедуины на своих верблюдах. После обнаружения в недрах Анмарской земли крупных запасов алмазов и нефти, ситуация резко поменялась, и теперь столица страны — город Асад похож на Нью-Йорк, лишь с той разницей, что находится на берегу Персидского залива, и здесь всегда настолько жарко, что я не представляю, как местные женщины выживают в этом горячем городе, будучи замотанными в национальную одежду.
Хотя… разве не представляю?
Когда-то я фактически не снимала ее. Отец настаивал на парандже и никабе, который открывал взору других лишь мои глаза, поэтому я редко опускала их в пол, жадно впитывая этот мир взглядом, поскольку не могла полноценно ощутить его кожей… не знаю, о чем я мечтала больше: о том, что однажды прочувствую палящие лучи утреннего солнца, приятно пронизывающие тело, или все же тайно желала лишь одного: чтобы он увидел меня такую, какая я есть. Увидел и больше бы не смог отвести взгляд, как и от михраба, по поверхности которого плавно, размеренно, но четко скользила кисть моего тайного возлюбленного. Я всегда думала, что всего лишь моих глаз будет недостаточно для того, чтобы юный творец выделил меня из толпы.
И теперь с приятным трепетом я осознаю, что ошибалась… он выделил меня.
Он знал меня.
И все эти годы художник меня помнил.
А главное — он жив.
Желания к прежнему одеянию возвращаться у меня нет, но я с удовольствием надела голубое платье без бретелек в пол и накинула кардиган с длинными рукавами сверху. Я выгляжу романтично и лаконично,
придраться к моему образу или обвинить в распутстве сейчас нельзя. И пусть я больше не верю в того Бога, четкие заветы которого внушал мне отец, я глубоко уважаю традиции земли, на которой я родилась, и на которой сейчас нахожусь.
Семьдесят седьмой этаж, мы в отеле, расположенном в одном из самых высоких зданий мира. Солнечные лучи, касаясь зеркальных стен небоскребов, делают их похожими на сверкающие алмазы, скрывающиеся в недрах Анмара. Этот город ослепляет своей красотой — намеренно и жестоко предстает передо мной в удивительном свете, открывая пейзаж, на который хочется смотреть бесконечно… показывая мне картину, скрывающую другую сторону медали этой страны, настоящий «черный квадрат», закрытый яркой позолоченной и скрывающей от взгляда «грязные мазки на холсте» портьерой… Анмар умело скрывает мерзость, разврат, похоть, убийства и все остальные смертные грехи, пуская раскаленный песок в глаза всем его гостям, обезоруживая красивой картинкой, за один взгляд на которую можно заплатить высокую цену.
И вновь у меня схватывает дыхание, ледяные мурашки атакуют затылок, когда я совершенно четко и ясно вспоминаю, как переступила порог мечети в тот день и увидела окровавленное тело родного брата, его быструю смерть, что после начала дышать мне в затылок, гнаться по тесному тоннелю и наступать на полы паранджи, запятнанной каплями крови.
Прекрасное и отвратительное имеет очень тонкую грань, запечатлеть которую дано не каждому, единицам, избранным.
И я знаю человека, которому под силу властвовать над этими гранями. И от одной мысли, что он здесь, возможно, где-то рядом, в одном из этих сверкающих небоскребов, мое сердце заходится от бешеных и гулких ударов о ребра.
Джейдан, — низ живота сводит, и я не могу удержать свои чувства и эмоции внутри, с силой закусывая губы.
Даже не представляю, что сказала бы Престону, если бы вновь его увидела. После того, что я узнала о нем, после того, как поняла, что он — тот юноша, я не могу избавиться от ощущения, что между нами установлена чуть ли не кармическая связь, а судьба сталкивает нас раз за разом, чтобы что-то объяснить нам, преподать свои уроки, смысл и итог которых мне пока неизвестен и непонятен. В одном я уверена точно — то, что мы столкнулись спустя пятнадцать лет на другом конце света, не может быть случайностью.
