— О, нет!
Протест опоздал, они все же столкнулись.
Еще секунду назад она видела его — высокого, широкоплечего надменного вида мужчину с необыкновенно зелеными глазами, — и вот все завершилось куда более близким контактом с его телом.
Сэм уткнулась лицом в плечо незнакомца, вдохнув в себя слегка мускусный мужской запах. Она чувствовала, как тяжело бьется его сердце. Длинные пальцы сжали ее руку, посылая вспышки горячих, как лава, ощущений через все ее тело. Они столкнулись так, что его бедро оказалось между ее ногами, которые почему-то сами собой раздвинулись. Поток лавы сменился взрывом возбуждения. Дыхание опасно углубилось, стерильную тишину коридора наполнил тихий стон желания.
Она не должна была делать этого! Не должна была поднимать голову от плеча мужчины, чтобы посмотреть ему в глаза. Не должна была позволять своему затуманенному желанием взгляду скользить по его губам. Не должна была, чуть задрожав, вздохнуть и, положив ему на грудь руки, сказать своим взглядом, как бы ей хотелось провести кончиком пальца по его полной нижней губе. А еще лучше кончиком языка…
Сэм не должна была делать эти вещи, но она делала их, а незнакомец смотрел на нее так, как если бы и сам хотел того же.
Девушка со стоном выдохнула, когда он наклонил к ней голову. Она чувствовала тепло его дыхания, видела, как медленно его губы приближаются к ее губам…
Сэм приподнялась на цыпочки, ее губы приоткрылись. Мужчина провел своими губами по ее губам — их прикосновение было упругим и необыкновенно чувственным — и затем отстранился, чтобы взглянуть на нее. Она придвинулась ближе и прижалась к нему с молчаливой мольбой. Он поцеловал Сэм еще и еще раз, пока наконец не сделал того, чего она хотела с самого начала, — не притянул ее к себе в поцелуе, который полностью подчинил ее. Так пустыня подчиняет себе тех, кто отдает ей свои сердца…
Движение в глубине коридора заставило их отпрянуть друг от друга. С горящим лицом Сэм метнулась в сторону, вдруг осознав, что может опоздать на очень важную для нее встречу. Сердце ее гулко стучало от волнения и страха.
Она здесь, в Персидском заливе, по делам, а вовсе не за тем, чтобы вести себя так безрассудно. К тому же подобное поведение для нее совсем нехарактерно.
Хотя утренняя полуимпровизированная поездка в пустыню и усилила желание Сэм получить эту работу, но также почти не оставила времени, чтобы подготовиться к собеседованию. У нее было меньше чем полчаса, чтобы принять душ и успеть на встречу — вот почему ее сердце так быстро и неровно стучало, а вовсе не из-за этого случайного столкновения!
Что такое на нее нашло?
Ведь она прекрасно знала, что в этой части мира женщина ни в коем случае не должна компрометировать себя неприемлемым поведением по отношению к мужчине.
А здесь, в Персидском заливе, считалось недопустимым даже вполне невинное прикосновение. Но несмотря на то, что Сэм было это известно, она до сих пор ощущала какое-то непривычное томление. Оно заставляло ее желать…
Желать чего? Чтобы незнакомец увлек ее в спальню и занялся там с нею любовью? В спальню? Любовью? Кого она дурачит? Такие желания не могли быть вызваны простым столкновением. Какие-то странные фантазии кружились в ее голове — о взаимной головокружительной страсти, о любви с первого взгляда…
Нужно немедленно охладить свой пыл, подумала она.
Что же все-таки это было? Сэм слышала, что пустыня может свести человека с ума, но не за пару же часов! А незнакомец был так красив, и она так хотела его — она до сих пор хотела его!.. Сэм никогда не переживала ничего похожего на то чувство, которое волной прокатилась по ней, когда их тела соприкоснулись.
Одного взгляда в его глаза было достаточно, чтобы она полностью подчинилась ему. Если бы он заговорил тогда с ней и попросил о чем угодно, Сэм согласилась бы без колебаний.
Она посмеялась над своей впечатлительностью, назвав себя дурочкой и решив, что, скорее всего, просто перегрелась на солнце. Это было, конечно, не слишком удачное объяснение, но все же лучше, чем его альтернатива — признать, что с одного только взгляда она влюбилась в незнакомого мужчину. И влюбилась навсегда…
Вере смотрел из окна своего офиса на свой же дворец, думая не о красоте его садов, но о лежащей за ними пустыне. Знакомое чувство вновь овладело им. Ему захотелось отложить государственные проблемы и насладиться сокровенным — общением с пустыней.
В определенном смысле он и собирался это скоро сделать. В определенном смысле, но не полностью и не по своей воле. В данном случае это было продиктовано ответственностью перед страной и перед народом. Именно государственное дело влекло его в так называемый «чистый сектор» пустыни, к границам, которые Дхуран разделял с двумя другими соседями по Заливу.
Он пересек комнату и рассеянно посмотрел во двор, где рабочие готовили все к отъезду. Кто не знал правителя, тот мог подумать, что его лицо выражает королевскую надменность. Это было далеко не так, просто Вере глубоко чувствовал ответственность, которую разделял вместе со своим братом.
Для него обязанности правителя были священны. Вере помнил только один случай, когда сила, влекущая его в пустыню, была так же сильна, как и сейчас. Это было сразу после гибели родителей. Особенно тяжело он переживал смерть матери. Именно тогда Вере поклялся держать под контролем свои чувства, которые с тех пор расценивал как неприемлемое проявление слабости.
