Дельфинья бухта. Наши дни. Лиза.
Высокий голос звучал успокаивающе.
— Вы напрасно волнуетесь, никуда она не уйдет. Она в коме.
Это я в коме и никуда не уйду. Насколько могу судить, наблюдая за окружающим сквозь смеженные ресницы, я лежу в отдельной больничной палате, куда попала после аварии. В голове до сих пор явственно крутится картинка, как я распахиваю тяжелые двери дома. Перепрыгивая через две ступеньки, сбегаю по изогнутой подковой лестнице и бегу в гараж. С грохотом поднимаю опущенные жалюзи, хватаю с полки ключи, неумело сажусь в седло мотоцикла и, прижимая локтем к боку книгу, даю по газам. Подпрыгивая на красной брусчатке, которой вымощены дорожки, объезжаю пирамидальные тополя, стараясь не наезжать на газон, маневрирую между пихтами, выруливая со двора. И, оказавшись на узкой приморской улочке, ведущей к бульвару, виляю рулем, стараясь объехать помеху. И врезаюсь в торговку чурчхелой. Перед глазами мелькают ее пестрый платок, расширенные зрачки, перекошенный кричащий рот, но крика я не слышу.
Эта сухая, как саксаул, тетка из местных каждый день раскладывает свой немудреный товар на ящике у высокого каменного забора, окружающего наш дом, и усаживается рядом в тени на брезентовом стуле. В принципе мы с мужем не возражаем. Пусть торгует. «Кому она мешает?» — так сказал муж. Зачем он так сказал? Я снесла торговку мощным «БМВ», как кеглю в кегельбане. Правда, и сама, должно быть, пострадала, раз угодила в больницу. Вспышка боли, а потом провал, после которого я очнулась в больничной палате и увидела склонившееся надо мной смуглое девичье лицо с внимательными глазами цвета лесного ореха. Белый халат не оставляет сомнений, что это медсестра.
— Не думаю, что в ближайшие сутки ей станет лучше.
Сестра разговаривает с толстым полицейским, чернявым и раскосым. Она полагает, что я никуда не уйду. Как же она ошибается!
— Знаю я этих столичных штучек! — сердито загудел полицейский с заметным местным выговором. — Поселились в особняках на побережье и думают, весь мир для них! Тетя Манана мне, как мать! Я не позволю этой богатой дряни, — кивок щекастой головы в мою сторону, — выйти сухой из воды! Не сомневаюсь, что за ней вот-вот прикатит ее папаша и увезет доченьку в столичную клинику. Вроде как на лечение. И тогда мы только ее и видели! А кто будет отвечать за увечья, полученные потерпевшей?
Все верно. Отец непременно заберет меня из этой дыры. Тихое местечко у моря под названием Дельфинья бухта славится курортными здравницами самой разной направленности и мягким морским климатом, а вовсе не передовой медициной. Папа возглавляет крупный международный концерн, и для него не проблема заказать вертолет для моей транспортировки в столицу. Но раз я все еще здесь, значит, дела мои не так уж плохи, и в перелете нет особой необходимости.
Идея поселиться у моря принадлежит отцу. У него больное сердце, и пару лет назад папа построил дом в горной части поселка. И наша семья перебралась в Дельфинью бухту. Сначала мы жили все вместе. Затем родился Гоша, и когда у малыша диагностировали псориаз, мы с мужем принялись искать для себя жилище рядом с детским санаторием, специализирующимся на лечении кожных болезней. И набрели на этот дом, где теперь и обитаем.
Два века назад особняк с пристройками и обширной парковой зоной на самом берегу моря принадлежал какому-то графу, а советская власть его национализировала и открыла в графских владениях детский санаторий. Постепенно территория парка застраивалась новыми корпусами, которые все дальше и дальше удалялись от старого особняка, выполнявшего роль административного здания. Время шло, дом ветшал и приходил в негодность, и в один прекрасный момент администрацию перевели в новое помещение. Опустевший графский дом продолжал числиться на балансе санатория, хотя давно уже ни на что не был годен, и от него нужно было как-то избавляться. Либо сносить, либо продавать.
Так вот, когда мы стали наводить справки насчет покупки участка с домом на побережье, детская здравница предложила нам выкупить часть своей территории вместе со старым домом. Что мы и сделали. За несколько месяцев строение отремонтировали, разбили на месте заросшего пруда бассейн и обнесли участок высоким кирпичным забором, сделав помимо калитки на территорию санатория еще два выхода. На узкую улочку, ведущую к набережной, и на пляж. Так мы без проблем в любой момент имеем возможность выбираться в город, ходить на море и посещать процедуры. К тому же из санатория нам приносят еду, и дважды в неделю приходит уборщица. Лечебные грязи буквально творят чудеса, делая покрытую болячками кожу моего мальчика шелковистой. Меня точно током ударило. Гоша! Господи, что же я здесь лежу? Мне срочно нужно взять у отца деньги, чтобы вернуть сына домой!
День начинался просто замечательно. Я даже подумать не могла, что он так страшно закончится. Гоша пропал после обеда. Я только что вернулась с пляжа и медленно шла от калитки через лужайку по направлению к дому, вытирая волосы полотенцем, когда увидела в бассейне плавающий собачий труп. Это был крохотный щенок, карликовый пудель Арчи, любимец Гошеньки. Вокруг беспомощно раскинувшего лапы песика расплывалось розовое пятно, делая голубую воду фиолетовой. На белом шезлонге, окрасив пластик красным, лежали перемазанные кровью ножницы.
