«Мне часто думалось, что надо бы написать книжку, объяснив, как у меня возникают те или другие страницы, может быть, даже одна какая-нибудь страница», — повторяю я вслед за Генри Миллером.
Каждая история, написанная мною, — каждая! — имеет свою историю.
Например, роман «Я остаюсь» возник из одного воспоминания.
В школьные годы у меня была подруга, Тоня Суханова, потом мы с ней учились в одном институте, потом разошлись по своим жизням, разъехались по разным городам — так и растерялись в пространстве.
У Тони были густые вьющиеся волосы и необыкновенные глаза. Как-то — совершенно не помню, в связи с чем, — я вспомнила Тоню и то, как однажды в студенческом общежитии мы пили чай после бани, и я заметила, что «ее темно-песочные волосы, подсыхая, закручиваются в крупные кольца… и глаза — серые с фиалковым оттенком… мерцают лукаво и загадочно». То есть я вспомнила свои ощущения, а уже потом облекла их в слова, которые мне не захотелось терять. Из этого запавшего в память образа получилась моя Катька… Такая же, кстати, независимая и страстная, как ее прототип. Потом у Катьки появилась сестра Лера, потом возлюбленный Гарри… ну и так далее.
Так родился роман «Я остаюсь» — из Тониных кудрей…
«ДЖИП-ЧЕРОКИ» 4x4
(Повесть)
Каждая счастливая женщина черпает свое счастье в счастливом браке. Каждая несчастливая несчастна из-за отсутствия такового. Все остальное — детали.
Счастливая просто живет. Несчастливая самоутверждается.
Каждая несчастливая женщина самоутверждается по-своему.
Одна покупает себе норковую шляпу и нутриевую шубу, чтобы быть как все. Другая начинает восхождение по карьерной лестнице в строгом деловом костюме, дабы подняться над головами этих самых всех.
Одна, стиснув зубы, терпит гуляку (пьяницу, бездарность, иждивенца… далее — по списку) мужа, лишь бы не лишиться штампа в паспорте в том месте, где он должен стоять у всех. Другая, напротив, разочаровавшись в семейной жизни, бросает вызов обывательскому мнению и с шумом и гордо поднятой головой уходит в свободное плавание.
Ни та ни другая никогда не признаются вам, что им чего-то не хватает в жизни. Но и та и другая мечтают лишь об одном — о тривиальном семейном счастье, покоящемся на взаимной любви.
* * *
Александра Борисовна Листопад самоутверждалась посредством огромного джипа. «Чероки» — назывался джип. «Джип-чероки» 4x4.
Она просто сказала бы вам: я люблю эту машину. И все. И это было бы чистейшей правдой.
Машина была хороша: темно-зеленый металлик, блестящие хромированные ручки и бамперы, тонированные стекла. Внутри стоял запах комфорта, новенького пластика, добротной кожи и дальних увлекательных путешествий. И конечно, ее любимых духов. «Голубка, дочь художника» — так она их называла.
Александра Борисовна — пока пусть будет просто Саша — отнюдь не считала себя чем-либо обделенной. У нее были замечательные мама с папой, замечательная работа, жила она в замечательном городе, в замечательной, хоть и не слишком большой, двухкомнатной квартире.
У нее было множество разнообразных интересов помимо работы, и по этой причине не оставалось времени на скуку или какую-то там неудовлетворенность. Она занималась большим теннисом — для общей физической нагрузки; она ходила в театры и на кинопоказы — в силу духовной потребности; она осваивала компьютер и французский язык — дабы не атрофировался интеллект и будучи убеждена, что знания не бывают лишними. Еще она любила порыбачить на зорьке вместе с папой, а потом лепить с мамой пироги из пышного, поющего в руках теста.
Те недолгие часы, что она проводила в своей городской квартире, скрашивал ей огромный рыжий кот по имени Реджинальд Кеннет Дуайт, псевдоним Элтон Джон, для своих — Реджи, а по-простому — Рыжий.
С ним у Саши было полное взаимопонимание — никаких обременительных обязательств друг перед другом, никаких обид или претензий. Только самое насущное: один должен не забыть обеспечить другого питанием на день, а другой — постараться не делать пакостей. В частности, пользоваться в определенных нуждах отведенными местами: спать на своей, а не на хозяйкиной подушке, есть из своей миски, а не с полу или со стола и запрыгивать на унитаз, а не пристраиваться под ним. Почти каждые выходные Саша ездила к маме с папой и брала с собой Рыжего, где он лениво — по причине насильственно искорененного мужского начала — дружил с родительской кошкой Плюшкой.
Да, в ее двадцать восемь лет у Саши не было своей семьи. Но это только потому, что к вопросу брака она подходила гораздо серьезней других. Ну и еще этот джип… Словно про нее сказал наш великий сатирик, если перефразировать: вы на троллейбусе, я на джипе — поговорим, коли догоните. Хотя эту ситуацию Саша не моделировала сознательно. Она очень любила свой джип. Любила взирать с высоты его высокой подвески сквозь темное стекло на окружающий мир, покорно стелющийся под могучие колеса.
Она присмотрела его давно, несколько лет тому назад, когда они с папой попали на большой международный автосалон. Оба были весьма неравнодушны к технике, особенно — к красивой технике. Они ходили по стендам автомобилестроительных фирм и зачарованно разглядывали в деталях каждый экземпляр. И, без преувеличения, каждый казался им верхом — нет, не инженерной даже мысли — а верхом изящества и дизайнерской дерзости.
![Голос ангела [cборник]](/storage/book-covers/08/08907f0dffe0ccd1a8403050547e1fe01d0392bc.jpg)
