Я вел слежку за человеком, которого звали Джонас Путц. Можете сразу выкинуть из головы это имя. Упомянул я о нем исключительно для того, чтобы пояснить, как случилось, что в понедельник, в пять часов дня, я торчал в подъезде на углу Тридцать восьмой улицы и Лексингтон-авеню. Проведя около часа в баре «Тюльпан» отеля «Черчилль», где я следил за Путцем, находясь от него на почтительном удалении, я потом последовал за ним на улицу и потопал пешком, но довольно скоро у меня сложилось впечатление, что его передвижениями интересуется еще кое-кто. Во всяком случае, каждый раз, как Путц останавливался, чтобы поглазеть на витрины, ну и, разумеется, останавливался я, нашему примеру следовал некто третий — дамочка, неотступно следовавшая за мной на расстоянии пары десятков шагов. Впервые я заметил ее в вестибюле «Черчилля», просто в силу привычки — той самой привычки, повинуясь которой, мужчины невольно задерживают взгляд на хорошеньких девушках.
Она не отставала и тогда, когда я повернул за угол, на Тридцать восьмую улицу. Я уже призадумался, не связан ли ее интерес к Путцу с той пустяковиной, расследовать которую подрядили Ниро Вулфа, и если связан, то как именно. Когда Путц пересек Мэдисон-авеню и вошел в подъезд дома, в котором сам проживал, моя работа закончилась, потому что мне поручалось только выяснить, не побывает ли он в одном конкретном месте, — тем не менее очаровательная преследовательница разожгла мое любопытство, и я затаился в подъезде напротив дома Путца, чтобы посмотреть, что она будет делать дальше. Ждать мне пришлось недолго.
Она прошагала прямо к моему наблюдательному посту, остановилась на расстоянии вытянутой руки от меня и провозгласила:
— Вы Арчи Гудвин.
Я приподнял брови.
— Докажите!
Она едва заметно улыбнулась.
— Я вас однажды видела в баре «Фламинго», да и в газетах вы часто мелькаете. Вы на кого-то охотитесь?
И акцент и наружность выдавали в ней иностранку — миленькая, но не до такой степени, чтобы сразу вскружить голову. Подбородок чуть-чуть островат, быть может, но на все вкусы не угодишь. К тому же шляпка с опущенными полями и пышная норка на плечах делали ее лицо меньше, чем оно было на самом деле.
Мне сразу стало ясно, что незнакомка не относится к славному племени сыщиков. Следовательно, интерес к Путцу был у нее чисто личный, но, кто знает, вдруг он как-то связан с нашим делом.
Я улыбнулся в ответ.
— Похоже, охотимся мы оба. Если вы, конечно, не его телохранитель.
— Кого?
— Путца.
— А кто такой Путц?
— Зачем вы так? Вы же сами со мной заговорили.
— Джонас Путц. Вы должны знать, ведь вы преследовали его от самого «Черчилля».
Она изумленно потрясла головой.
— Его? Ничего подобного. Я преследовала вас. Это засада. Я вас поймала.
Я с трудом не хмыкнул: уж очень забавно она выговаривала слова.
— Весьма польщен, — заверил я. — Для меня это высокая честь. Мне также нравится ваша прямота.
Обычно девушки стремящиеся поймать меня в свои сети, долго ходят вокруг да около. Послушайте, если вы признаетесь, зачем вам нужен Путц, я скажу, зачем он нужен мне, а потом обменяемся впечатлениями. Или даже…
— Но он мне вовсе не нужен! Я никогда даже о нем не слышала. Клянусь! — Она протянула руку, чтобы до меня дотронуться, но в последний миг передумала. — Мне нужны вы! Когда я увидела вас в «Черчилле», я хотела подойти и заговорить с вами, но вы ушли, и вот я всю дорогу шла за вами, собираясь с духом. Чтобы вас поймать. И вот теперь поймала.
— О'кей. — Я решил временно оставить Путца в покое. — Ладно, я пойман. Что вы собираетесь со мной сделать? Изжарить и съесть?
Она улыбнулась.
— О нет. Вы мужчина. Это вы скажете, что мы должны сделать.
Будь она какой-нибудь кинозвездой, которые дюжинами падают к моим ногам, я бы выказал свое отношение к подобным приставаниям, повернувшись спиной и задав стрекача. Будь я занят, я бы просто взял у нее номер телефона. Я же ограничился тем, что вздернул голову.
— Типичный случай, — сказал я. — Сначала вторгнуться в личную жизнь мужчины, а потом вывалить на него все проблемы. Ну да ладно. Надеюсь, что мы с вами сообразим, как убить время. Как вы относитесь к пулу?
— Pome?[1] Курица?
— Нет, игра. На столе расставлены шары, а вы лупите по ним специальной палкой.
— Ах, вы имеете в виду бильярд. Нет, я не играю.
— Может, грабанем какой-нибудь магазинчик? Вон там универмаг, а мне нужны новые носки. В вашу сумочку запросто влезет добрая дюжина; вы их стибрите, а я отвлеку продавца.
Она даже глазом не моргнула.
— Шерстяные или хлопчатобумажные?
— Только бумажные. И ни в коем случае не берите синтетику.
— Какой цвет?
— Розовато-лиловый. Но больше розоватый. — Если у вас создалось впечатление, что заостренный подбородок ее портил, то это не так. — Однако мы должны более тщательно продумать детали операции. Если, например, мне придется пристрелить продавца, вы сразу улепетывайте со всех ног, а меня поймаете позже. Пойдемте на угол в «Мартуччи» и там все обсудим.
Она не возражала. Идя с ней бок о бок, я заметил, что верх ее шляпки доходит мне почти до уха. Без шляпки, стой она достаточно близко, ее волосы щекотали бы мне подбородок. В «Мартуччи» было еще пока довольно немноголюдно и в заднем углу маячил свободный столик. Незнакомка заказала вермут со льдом, что было полезно для здоровья, но мало соответствовало облику сподручной магазинного вора. Я так ей и сказал.