Юсукэ Киши
Из нового мира
Перевод: Kuromiya Ren
Часть 2:Летняя тьма
1
После часа ходьбы наши изначально легкие рюкзаки стали казаться все тяжелее, и создавалось ощущение, что мы запихали в них камни. Мы так замедлились, что едва продвигались вперед.
С тех пор, как мы попали в академию, мы во многом полагались на проклятую силу, так что не тренировали тела. Более того, с отнятыми силами мы ощущали себя еще слабее и беспомощнее.
Порой Риджин слезал со своего сидения в форме лотоса и смотрел на наш черепаший прогресс с презрением и раздражением на лице, но молчал. Наверное, думал, что с нами бесполезно говорить.
Сидение в форме лотоса парило в двух метрах над землей. Риджин сидел на нем, скрестив ноги, будто медитировал. Мы плелись в тридцати метрах за ним, смотрели на него вверху, будто находились на дне пруда.
— Это настоящая левитация, — прошептал Шун, словно пытался подавить эмоции.
Даже взрослые, окончившие академию, не всегда умели это делать. И, по сравнению с нашим управлением каноэ на воде, это было другим уровнем.
— Я понимаю, как заставить что-то парить, пока ты на нем сидишь. Но какой образ помогает ему двигаться сквозь воздух?
На первых уроках магии мы учились двигать предметы. Чтобы двигать себя в воздухе, нужно было сосредоточиться на фиксированной точке вокруг себя, что было намного сложнее. Такие люди, как Рюдзин, прошедшие расширенное обучение, наверное, представляли фиксированной точкой себя, а мир протекал вокруг них.
— Уже не важно, что он представляет, да? — с горечью сказал Сатору. — Мы все равно не сможем больше использовать проклятую силу.
Мы притихли. Мамору, который все это время был на грани слез, расплакался. Мария всхлипнула.
— Это не так. Не говори так! — я хмуро посмотрела на Сатору. — Мы сможем снова ее использовать.
— Откуда ты знаешь? — Сатору посмотрел на нее с необычной яростью.
— Мы не потеряли силы, они просто временно запечатаны.
— Думаешь, они уберут печать? — Сатору склонился ко мне с угрозой в голосе. — Помнишь, что сказал поддельный миноширо? Мы — «гнилые яблоки», которые знают слишком много. Нас вскоре уберут.
— Это… — я ничего не могла сказать.
— Разве это не странно, Саки? — прошептал Шун тише, чем Сатору, повернувшись.
— Что странно?
— Этот Риджин. Он уже какое-то время странно себя ведет.
Я пригляделась к нему.
— Не вижу ничего странного. Разве он не всегда был таким? — буркнул Сатору, едва взглянув на Риджина.
— Погодите… он выглядит странно.
До этого я думала только о наших проблемах и не замечала этого, но Риджин вел себя странно. Движение его тела, пока он сидел, было ненормальным. Он сидел в позе медитации, так что должен был дышать животом, но его плечи заметно вздымались. Но его затылке блестел слой пота.
— Может, он болен? — сказал Шун.
— Нам-то что? С чего нам переживать за него? — возмутился Сатору.
— Нет… я просто так и думал, — Шун, казалось, подтвердил свои подозрения.
— Ты о чем?
— Проклятие ложного миноширо.
Сатору фыркнул.
— Я же говорил, что это ложь? Это просто слух.
— Похоже, это не совсем ложь. Помнишь, как ложный миноширо сгорел? — спросил у меня Шун.
— Да, конечно.
— На миг было видно парящего сверху человека, да? Мать с ребенком на руках.
— И что?
— Думаю, этим обликом он защищался от людей.
— И я так подумала.
— Когда я увидел это, мне стало плохо. И вам тоже, да, ребята? А Риджин напал на ложного миноширо, так что ему досталось сильнее. Огонь погас, скорее всего, потому что он потерял концентрацию.
— То есть… то ощущение — эффект? — я все еще не до конца его понимала.
— Это отдача, о которой говорил ложный миноширо.
Я охнула. Почему я не поняла его раньше?
— Когда ложный миноширо показывает картинку, ему хватает мига замешательства врага, чтобы сбежать. Но людям даже мига хватает, чтобы запустилась отдача. Но, раз они нападают не на настоящего человека, это не убивает их мгновенно…
Меня потрясала глубина анализа Шуна. На этом можно было строить исследования, как проклятие ложного миноширо — картинки, которые он показывал — влияло на отдачу из-за смерти. При виде того изображения, даже если это иллюзия, мысль, что ты совершаешь ужасный проступок, вредишь другому человеку, застревает в подсознании. Месяц или два спустя, когда контроль над разумом слабеет, воспоминание может всплыть и добить реакцией на смерть.
— Так он умрет через месяц? — с насмешкой спросил Сатору. — За то, что навредил собственности библиотеки?
— …может, даже раньше, — задумчиво сказал Шун, глядя на Риджина.
— Разве это не к лучшему? Если он умрет, не сможет выдать то, что мы сделали, — ответил Сатору.
— Не говори ерунды! — прошипела я. — Никто из нас не может использовать проклятую силу, да? Если он умрет и бросит нас тут, как мы вернемся домой?
Хоть это были мои слова, при виде страха в их глазах я тоже поежилась. Я снова поняла, как беспомощны мы были.
Но в Храме чистоты нас вряд ли примут тепло, как и говорил Сатору. Как ни крути, а от нас, скорее всего, избавятся. Хотя, если попытаться сбежать в такой ситуации, можно было оказаться в ситуации еще хуже. Выход из ситуации был только один.
Прошло два часа. Мы шагали все медленнее, пока не показалось, что улитка может обогнать нас. Я сомневалась, что мы вообще доберемся до Храма чистоты.
