Лесная колдунья

Сказать о доме, что он был старым, значило бы сделать его моложе лет, этак, на сто пятьдесят – двести. Он был не просто старым. Очень старым. Почерневший от времени сруб из лиственницы не боялся ничего. Ни дождя, ни снега, ни жары, ни морозов. Ничего, кроме огня. Он стоял здесь уже не первый век. Только окна были помоложе, потому что позже их расширили и поставили новые рамы со стеклами. Раньше стекол не было. Однако, от этого в доме стало ненамного светлее, потому что деревья, стоящие вокруг дома, пропускали не слишком много света. Вокруг была тайга.

Ступени, истертые несколькими поколениями людей, уже дважды меняли. Сам дом, как бы врос в землю и покрылся мхом у основания, но от этого казался еще прочнее и надежней. Сейчас в доме никто не жил. Точнее, почти никто. Люди здесь не появлялись уже несколько лет. И все же, дом был обитаем. Неразлучен с ним был старый домовой. Они с домом были ровесниками. Многое могли бы они порассказать о тех, кто когда-то здесь жил, но не было никого, кто слушал бы эти рассказы.

Дом был молчалив. Домовой тоже не отличался словоохотливостью, но в последнее время его все чаще стало тянуть к общению. Он не смог бы объяснить причину но, все было именно так. Может быть именно поэтому, он все чаще ворчал что-то себе под нос, обходя свои владения. Изредка постукивал по стенам, полу и потолку, распугивая лесных духов, случайно забредших сюда. Они не причиняли вреда и беспокойства ни домовому, ни дому, но… порядок – есть порядок! Лесные духи должны жить в лесу. В доме должен жить домовой. И люди. А вот их-то и не было…

Поднявшись на чердак, домовой задумчиво почесал лохматую голову. Вот и последний хозяин прожил здесь не слишком долго, всего-то сто семь лет… и помер. Приехали какие-то чужие люди и закопали хозяина в землю. Такой у них порядок. А порядок – есть порядок! Пожили в доме несколько дней, да и уехали…

Домовому лет было может триста – четыреста, а может и поболее но, он и не собирался помирать. Еще чего? С какой бы это радости? На вид он был таким, как и сто лет назад, домовые живут и до тысячи лет, переживая иной раз, несколько домов. Лохматая шевелюра, лишь изредка видавшая старый гребень, когда у хозяина случалось надлежащее настроение, была неопределенного цвета. Слегка косолапые ноги, еще довольно резво носили его по всему дому, исправно стаптывая лапти, которые плел ему леший. По старой дружбе. Изредка они встречались, так как жили по соседству. Но каждый жил по своему. Порядок – есть порядок!

Ростом домовой был сантиметров шестьдесят и считал это вполне нормальным. Больше-то зачем? Что ему, кедровые шишки с веток срывать, что ли? Он умел многое. Проходить через закрытые двери и стены. Становиться невидимым, когда появлялись люди. Не положено людям видеть домовых. Непорядок от этого может получиться. Он не знал какой именно но, это не имело значения, потому что порядок должен быть во всем!

Умел оберегать жилье от непрошеных гостей и старым веником отгонять беду от дома. Однажды только осерчал он на хозяина за то, что тот обругал его бездельником, который шастает по дому, да спать мешает. Тогда и свалила хозяина хворь. Два месяца болел, пока не помирился с домовым. А то, как же! Домового обижать нельзя… С ним приветливым быть надо. Уважать. Тогда и в доме порядок будет завсегда. Много чего умел домовой… Не умел только людей возвращать, когда они уходили. А без людей и дом не дом. Так, куча бревен…

На крыльце кто-то топал ногами, видимо стряхивая с обуви снег. Домовой насторожился. Неужели? Взлетев на чердак, он глянул вниз. Хм! На крыльце стояла… хорошенькая девчушка! Рыжие волосы выбивались из-под вязаной шапочки, на крыльце стояли прислоненные к стене лыжи, а она возилась с замком. Раньше никакого замка не было. Его зачем-то повесили чужие люди, что были здесь в последний раз. Замок упрямо не открывался.

– Нет, – подумал домовой, – дом не должен быть под замком! Это что же получается? Может это новая хозяйка пришла, а в дом войти не может! Замерзнет ведь! Она же не дух лесной. Надо помочь, – решил он, – Глядишь и мне повеселее будет… За спиной девушки чуть слышно щелкнул и открылся замок… Сам!

– Ой! – от неожиданности девчушка даже рот приоткрыла, – Чудеса какие-то! То открываться не хотел, а то вдруг сам…

Распахнув дверь, она вошла в дом и осмотрелась вокруг. Потом вышла на крыльцо и внесла в сени лыжи. Закрыла дверь. Еще раз осмотрелась и, обращаясь то ли к дому, то ли к домовому, с улыбкой произнесла:

– Ну, здравствуй! Я очень рада тебя видеть!

– Странно, – подумал домовой, – как это она может меня видеть? Это же непорядок! – от растерянности он даже стал видимым.

– Ой! – снова ойкнула девчушка, – Здравствуйте! А вы кто? Наверное домовой? – догадалась она.

Домовой еще больше растерялся. Он тихо сел на пол, не сводя глаз с этой непонятной и странной гостьи, которая все видит, ничего не боится, да еще и… приветливая такая! Почему-то захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Но ничего толкового в голову не приходило.

– Мышей танцевать заставить, что ли? Нет, это не то… – усиленно размышлял он, – Паутинные гирлянды развешивать – не сезон. Спят все пауки. Дом-то нетопленый… Стоп! – хлопнул себя по лбу домовой, – Вот что надо! Печь растопить! Замерзла, небось. А то, неровен час, захворает еще.