Глава первая. Предсвадебная суматоха
— Барин, — тихо позвал голос, — Господин Павлес, — настойчиво повторил он.
Он открыл глаза. Над его постелью склонилась служанка — Аланка. Взгляд ее был скептическим, крылья за спиной недовольно трепетали.
— Право, Барин, в такой день и так долго спать, — начала она.
— Да, извини, Аланка, в такой волнительный день надо войти выспавшись.
Воля ваша, Барин, — небрежно бросила служанка и вышла, чтобы он мог одеться.
Сегодня наступал самый счастливый день в жизни наследного принца, и великий день в судьбе его родной страны — Лирании, страны, где жили люди с лебедиными крылами.
Принц сел на постели, потянулся, расправил свои белые сильные крылья, взмахнул ими и мотнул головой.
Спустя минут пятнадцать он оделся в торжественный белый костюм и осмотрел себя в зеркало. Белое одеяние с королевским золотым вензелем на лацкане и серебряными
галунами шел ему как нельзя лучше. Своим видом принц остался доволен. Он позвонил в хрустальный колокольчик.
Явилась Аланка, ядреная девка с огромными серыми крыльями, она обычно занималась внешним видом принца. Аланка долго осматривала крылья принца, чтобы понять, что же за ночь с ними произошло. Наконец, она взяла костной гребень и стала укладывать снежно белые перья августейших крыл.
— Вы сегодня, Ваше величество, должны быть как никогда хороши, — приговаривала она.
— Ты так говоришь, будто я грязнее последнего крестьянина, — рассмеялся Павлес.
Аланка хмыкнула и руками стала расправлять крылья.
— Я вот всегда хотел у тебя спросить, — сказал принц.
— Что же могло заинтересовать ваше величество?
— Ты сама за своими крыльями ухаживаешь, Аланка?
— А как же, — удивилась служанка.
— Они же огромные.
— А я сплю стоя, — без тени иронии ответила она.
Принц прекрасно знал эту ее манеру шутить, и позволял шутить в его присутствии, говорить все, что вздумается любому человеку в его окружении. Аланка пользовалась этими привилегиями в полном объеме.
— Я вот женюсь, — мечтательно сказал принц, посмотрев любовно на кровать с балдахином, на которой отныне он не будет спать в одиночестве, — а ты незамужняя остаешься,
негоже это, чтобы у женатого господина была замужняя холопка.
— Вы, барин, странные разговоры ведете, — пожала плечами Аланка, — возьмете себе другую холопку.
Она перешла на другое крыло.
— То есть ты замуж не хочешь?
— А зачем мне? Я и одна пока справляюсь, — безразлично сказала Аланка.
— А ты что же, не любишь никого? — с сожалением, спросил принц, любивший поболтать со служанкой.
— Странные вы разговоры ведете, господин Павлес.
— А брат мой как же?
— Господин Сорокамос? — Аланка замолчала.
— Продолжай.
— Что?
— Ты же что-то хотела сказать о моем брате?
— Ах, о господине Сорокамосе? Он хороший — ваш младший брат: Красивый — улыбка у него замечательная, жонглировать умеет, — Аланка на секунду прервала работу, Павлесу
показалось, что служанка мечтательно вздохнула, — но есть кое-что.
— Что же? — спросил наследный принц, не скрывая любопытства.
— У вас перо поободралось, его срезать или спрятать? Ежели спрячу — некрасиво выйдет!
Принц выглядел разочарованным.
— Делай, как знаешь! — сказал он.
Аланка подошла к туалетному столику и взяла ножницы. Долго и молча, она копалась с пером.
— Значит, мое ободранное перо это единственная проблема моего брата? — наконец спросил принц.
Аланка рассмеялась.
— Шелудивый он, непутевый, — без обиняков начала она. — Скольких он только за этот год девок перепортил?
Поспорить с Аланкой было трудно. Брат Певлеса — Сорокамос был любителем слабого пола, с виду неказистый паренек с длинным тонким носом и большими круглыми глазами, поражал, дам обаянием своей улыбки и редким искусством жонглировать предметами, в основном массивными шариками из кости. Но самым страшным оружием Сорокамоса была его кошачья пластика, ни одна, даже самая суровая и неприступная дама, не могла устоять перед герцогом Эолисским, после танца с ним. Однако, так считал весь двор, кроме Аланки, которая открыто, выказывала свою нелюбовь к герцогу Сорокамосу.
— Но мой брат редкий красавец, такие крылья как у него, только у нашей матери, королевы Лирании. Неудивительно, что в некоторых сердцах он способен возбуждать чувства прекрасные и теплые.
— Но сам-то он не испытывает их! — парировала Аланка.
Павлес пожалел, что завел этот разговор, он вспомнил, как, однажды, Сорокамос пригласил Аланку на бал, куда прислуга не приглашалась. Это не было так уж необычно, отец его Король Лирании, перед тем как жениться на дочери лавочника, тоже приглашал ее на торжественный бал, сам Павлес, перед тем, как сделать предложение крестьянке Фелии так же пригласил ее на бал. Аланка пришла на бал и танцевала с Сорокомосом все земные танцы, в которых герцогу не было равных. Все ждали, что скоро Аланка станет
невестой герцога Элиосского, но принц с предложением не торопился.
Павлес видел, как на утро после бала, Сорокамос выходил из комнатки Аланки, которая располагалась совсем рядом с комнатой хозяина.
Павлес и сам был недоволен поведением брата, но молчал. Король Лирании, его отец, не раз делал герцогу выволочки за его романы, но пристраивал обманутых девушек за
