Натаниел Найтридж чувствовал себя словно в аду, где влиятельные и деятельные мужчины оказываются беспомощными в результате не зависящих от них обстоятельств.
Скованный в этой преисподней духа, он ожидал ужасных последствий своего недавнего поражения. Пронизывающий тело холод не могли победить ни тепло камина, возле которого он сидел, ни бренди, которого он выпил уже не один бокал.
Спиртное затуманило рассудок, но не настолько, чтобы не замечать навязчивого тиканья проклятых часов – оно впивалось ему в душу с дальнего столика гостиной его холостяцкой квартиры в Олбани.
Он, однако же, прекрасно понимал, что его душевное состояние – сущая безделица по сравнению с тем, что испытывал другой человек в нескольких милях от него.
– Прошу прощения, сэр. – Слова эти прозвучали тихо и неуверенно.
Натаниел медленно перевел взгляд на дверь. Там стоял его слуга Джейкобс, чье стареющее ангелоподобное лицо выражало тревогу, вызванную многократными вспышками хозяйского гнева.
– Здесь леди, сэр. Она вошла в вашу приемную, и ваш секретарь направил ее сюда. Она утверждает, что у нее к вам важное дело.
– Если она оказалась здесь, вряд ли ее можно назвать леди.
– Но это именно так, – Джейкобс протянул Натаниелу серебряный поднос – Вот ее визитная карточка, сэр.
– Скажи ей, что я не принимаю.
– Но…
– Пусть убирается, черт побери!
Джейкобс вышел. Натаниел же вновь наполнил свой бокал. Ему не нужно было смотреть на часы, чтобы узнать время. Оставалось полчаса, не больше.
Он сделал несколько больших глотков, что на несколько благословенных минут затмило его сознание.
Но это продолжалось недолго. Он снова оказался в своем кресле, наполовину опьяневший, но безжалостно ярко воспринимавший все вокруг. Часы. Голоса – Джейкобса и женский. И голоса эти приближались, становились все громче и громче, пока наконец не сделались отчетливо слышны.
– Я повторяю, миледи, мистер Найтридж не принимает.
– А я повторяю, что у меня неотложное дело. Я не могу терять еще один день, разыскивая его светлость по всему Лондону.
Хотя массивная дверь отчасти заглушала звуки, женский голос показался ему знакомым.
Дверь отворилась, и на пороге появился Джейкобс с выражением растерянности на лице. Следом за слугой вошла и женщина.
Натаниел окинул гостью взглядом. Невысокая, темноволосая, с прекрасной фигурой. На голове – креповая шляпка цвета топленого молока. В руке же дама сжимала ручку зонтика.
Она решительно миновала наполовину закрытое шторой окно, и Натаниел наконец-то рассмотрел ее очаровательное личико.
– Господи, сжалься, – пробормотал он вполголоса.
– Леди Шарлотта Марденфорд, – объявил Джейкобс.
* * *
Шарлотта ожидала, что мистер Найтридж поднимется, чтобы поприветствовать ее. Но он, упершись локтем в ручку кресла, сжал пальцами виски. Вся поза его, казалось, выражала покорность и смирение. Глаза же – темные, глубоко посаженные, они волнующе контрастировали с золотистыми волосами. Его глаза могли гипнотизировать, как глаза актера, и он нередко пользовался этим. Мистер Найтридж не выступал в театре, но был известен тем, что господствовал на иного рода сценах – в залах суда и гостиных.
Особенно уязвимыми перед его магнетическим присутствием оказывались дамы. Пожалуй, это и являлось причиной, по которой Шарлотта намеревалась пригласить его сегодня к себе в дом, несмотря на все свои усилия избегать Найтриджа в последний месяц. Впрочем, была и другая причина… Причина, имевшая отношение к его заключению в этой затемненной комнате – иначе она, возможно, пришла бы на следующее утро в его приемную.
Тут он наконец узнал гостью и невольно поморщился. Длинная, почти до воротника, прядь волной падала ему на глаз; жилет был расстегнут, расстегнуты были также манжеты и ворот рубашки. Он явно принадлежал к той породе людей, которые сохраняли привлекательность даже в состоянии крайнего волнения. Более того, беспорядок в одежде очень шел ему – этого нельзя было не признать.
Шарлотта сняла мантилью, отороченную мехом, и протянула ее слуге. Тот тут же удалился, а она встала прямо перед мистером Найтриджем, по-прежнему сидевшим в своем мягком зеленом кресле с высокой спинкой.
Натаниел снова окинул гостью взглядом и еще больше помрачнел. Потом вдруг отвернулся и уставился на огонь в камине. Он откинул назад волосы, открыв высокий лоб, но непослушная волнистая прядь все также ниспадала на его красивое лицо с точеными чертами.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина – слышалось лишь тиканье часов на дальнем столике.
Шарлотта не ожидала, что ее визит начнется столь неудачно. Но с другой стороны, она вовсе не рассчитывала на радостные улыбки хозяина. В конце концов, они с Найтриджем недолюбливали друг друга.
– Вы не очень-то вежливы, – произнесла она наконец.
Он тихо вздохнул.
– Ошибаетесь. Это вы проявили бестактность. Мой слуга сообщил вам, что я не принимаю, поэтому меня совершенно не радует ваше вторжение. Сегодня я не расположен к светским беседам. Джейкобс проводит вас.
– Но я пришла по важному делу.
– Если вы не заметили, то сообщаю: я наполовину пьян и скоро окончательно опьянею. Поэтому не смогу заниматься делами. Дела могут подождать.
