Если вы когда-нибудь бывали на Венере, то вам, может быть, удалось заглянуть в лавку У-И. Я говорю «может быть», потому что эта лавка не занесена в справочники для туристов. Так что, если вам придет в голову, воспользовавшись минутной передышкой в скоропалительной речи гида из Всемирного бюро путешествий, задать ему вопрос о Лавке Сновидений, то в ответ он недоуменно пожмет плечами.
И все же эта лавка существует. Больше того: было время, когда вокруг покосившегося маленького домика, напоминающего избушку на курьих ножках, велись ожесточенные дебаты во многих комиссиях КОСМОЮНЕСКО. Да и не только там. Однажды вопрос о деятельности Комитета по освоению природных богатств солнечной системы был поставлен на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН именно в связи с лавкой У-И. Однако, по рекомендации большинства делегаций, этот тонкий и деликатный вопрос передали на дополнительную проработку в одну из комиссий, где он, по-видимому, пребывает до сих пор.
Так что, если вы когда-нибудь и бывали на Венере, то это вовсе не означает, что вы знакомы с У-И и с его лавкой. Это могло случиться только если вам посчастливилось в развалинах Старого Города повстречать Ю-А и если в это время у вас в руках была книжка с картинками.
Если же вы вообще так и не удосужились слетать на Планету Чудес, как ее именуют в проспектах, то история, которую я собираюсь вам поведать, нуждается в предварительных пояснениях.
К тому времени, к которому относится наше повествование, население Земли уже было в неоплатном долгу перед венерианами. Этот маленький деликатный народец не проявлял никакого интереса к несметным богатствам, которыми обладал.
Все усилия человечества рассчитаться с аборигенами за эксплуатацию недр планеты материальными или духовными ценностями ни к чему не приводили.
Венериане питали непонятное отвращение к жизни в каменных домах, к одежде, изготовленной искусственным путем, а не выросшей на болотах родной планеты, и к земной пище. Казалось, ничто не могло победить их страх перед механизированным транспортом, радио и телевидением.
Их певучая речь, бесконечно богатая интонациями, не могла быть выражена в письменной форме, все попытки создать венерианскую письменность неизменно кончались неудачей. Ею могли пользоваться все, кроме тех, для кого она создавалась.
Но самый большой конфуз постиг современных миссионеров, пытавшихся привить соплеменникам У-И дух здорового атеизма. Решив, что их культовые обряды, кстати очень красочные, чем-то оскорбляют религиозное чувство странных существ, прилетающих с неба в ореоле огня, коренное население планеты откочевало в болота, предоставив пришельцам полную свободу поведения.
Я не знаю, почему У-И не последовал за своими сородичами. Он удивительно ловко умел уклоняться от недостаточно деликатных расспросов. Мне кажется, что искусство, которым владел У-И, играло немаловажную роль в религиозных обрядах венериан. Во всяком случае, я не раз видел посланцев из болот, нагруженных плетеными мешками с волшебным товаром, когда они, озираясь по сторонам, выходили поздно вечером из лавки У-И.
Как-то У-И мне сказал, что умение находить нужные листья для сигар передается в их роду от отца к сыну. На мой вопрос, сколько же поколений владеет этим секретом, последовал лаконичный ответ: «много».
Сам У-И не был женат. Уже много позднее я понял, что это была одна из причин, заставившая его остаться в романтических развалинах Старого Города, служившего приманкой для туристов. Ибо душу У-И, заключенную в крохотное тельце лилипута, непреодолимо влекли большие, румяные женщины Земли.
Второй страстью У-И были книжки с картинками. Отчаявшись приучить жителей Венеры к письменности, Комитет по культурным связям в космосе попытался привлечь их внимание к земной жизни при помощи картинок. Эффект превзошел все ожидания, особенно после того, как в ход были пущены складные иллюстрации. Хотя адаптированные издания Шекспира и Достоевского особого успеха не имели, спрос на сказки трудно было удовлетворить.
Я видел на священном столике в лавке У-И роскошно изданные сказки «Тысячи и одной ночи», которые он почитал не менее божков, вылепленных из синей глины.
Особенный восторг вызывала у него одна из книжек, в которой вы могли, открыв окованные медью двери, попасть во дворец Гарун-Аль-Рашида.
В этом увлекательном и опасном путешествии вас на каждом шагу подстерегали чудеса. То в устланной коврами прихожей вам преграждал путь обнаженный до пояса великан-нубиец, то среди карликовых деревьев важно прохаживались цветастые павлины, то вы попадали в зал без окон, освещаемый брызгами фосфоресцирующего фонтана.
Но вот открыта последняя дверь, охраняемая вооруженным до зубов евнухом, и взору смельчака предстал гарем великого султана. Полные томной неги красавицы в полупрозрачных одеждах, лежащие в соблазнительных позах у ног своего владыки, и, наконец, он, царь царей, великий шах, чернобородый красавец Гарун-Аль-Рашид.
Последнюю картинку У-И рассматривал часами, погруженный в какой-то благоговейный экстаз, что вызывало вполне законное недовольство его клиентов, ибо звук маленького гонга, которым обычно пользовались курильщики, чтобы получить разрешение войти в лавку, не мог пробудить хозяина от сладостных грез наяву
