Это была та знакомая боль, которую я так любил — огонь в грудной клетке, который расползается по всему телу. Было только одно чувство, которое я любил больше. Хорошо, два, если в их число входит оргазм.
Оцепенение.
Постоянное чувство оцепенения было моей эйфорией.
Вы не можете понять. Никто не может.
Мои ноги с глухим звуком стучат по тротуару. Пот капает с волос, течет вниз по шее прямо на голую спину. Закрываю глаза, подгоняя чувство оцепенения. Я хотел ощущать это везде. Не только по всему телу, а везде. Может, мне стоит уйти из баскетбола и начать курить косячок в качестве хобби? Я посмеялся над собой — отцу бы это понравилось. Еще одна причина надрать мне задницу.
Повернул за угол, мои глаза все еще были закрыты. Я знал эту тропинку в парке лучше, чем собственный дом. Вот почему бежал в два часа ночи в субботу. Или это уже воскресенье? Какая разница.
Сделал пять шагов после поворота — оцепенение только начало появляться — когда во что-то врезался. Мои глаза широко открылись, и я обнаружил, что смотрю на кого-то на земле.
— Черт, извините, — просипел я, пытаясь выровнять дыхание. Уперся руками в колени и ждал, пока успокоится учащенное сердцебиение. Кожа пылала, и мышцы сильно пульсировали из-за столкновения наших тел. Я был шесть футов три дюйма ростом (192 см — прим. пер.), и мое тело постоянно получало физическую нагрузку, а строгие тренировки его поддерживали. Ее — я не мог точно сказать, как она выглядела — но я знал одно: если столкновение причинило боль мне, то ее оно, возможно, вообще убило.
Она медленно приняла сидячее положение, оставляя свою задницу на пятках. Ее голова была наклонена, а распущенные светлые волосы создавали завесу вокруг лица. Она подняла руки ладонями вверх, и я внимательно посмотрел на них. Кровь.
— Черт! Мне так жаль! — во мне пронеслась волна паники. Присев перед ней, я взял ее руки, чтобы осмотреть повреждения. Она отдернула их и втянула воздух через нос, выпрямляя ноги перед собой. Ее юбка была настолько короткой, что не оставляла ничего для воображения.
— Дерьмо, — прошептала она, ее голова была по-прежнему опущена. Мой взгляд прошелся от подола юбки к ее коленям. Кровь.
— Черт, простите меня, — сказал я в третий раз.
Было темно, единственный свет исходил от луны и фонарного столба в пятнадцати ярдах отсюда. Я хотел увидеть ее лицо, но был чертовски уверен, что не буду просить ее посмотреть на меня.
— С вами все в порядке?
До того, как она смогла ответить, шорох в кустах прервал нас.
Вышел парень, практически моего возраста. Он выглядел грубым и неопрятным, даже больше, чем те ребята, с которыми я проводил время — и это мягко сказано. Он вытер рот наружной стороной руки, затем посмотрел на нее. Кровь. Его глаза сузились. Посмотрев на девушку, сидящую передо мной, он прошипел:
— Ты, чертова шлюха!
Она медленно встала.
Клянусь, я мог реально слышать, как все бегающие мысли встали на свои места в моей голове, словно кусочки паззла.
Он — со своим грязным ртом, разбрызгивающим ругательства, и не застёгнутой ширинкой.
Она — уже полностью на ногах. Верх ее топа был разорван, обнажая одну грудь, прикрытую лифчиком.
Я видел, как сжались ее губы, а глаза превратились в маленькие щелочки, но затем в них вспыхнул огонь, как только она выкрикнула:
— Пошел ты!
Он сделал шаг по направлению к ней и поднял руку.
Не до конца осознав, что делаю, я оказался между ними, хватая его за предплечье и обхватывая ее талию второй рукой, и уводя за спину. Я мог чувствовать ее поверхностное дыхание за своей спиной.
— Кто, мать твою, ты такой? — воскликнул он, пытаясь вырваться из моего захвата.
— Блейк. Кто, мать твою, ты?
Он усмехнулся, с его губ сорвался рык, а в глазах читался вызов.
