Доклад Андрея Валентинова (Шмалько) со «Звездного Моста-2000»
Доклад был зачитан на Харьковском Международном фестивале фантастики «Звездный Мост-2000» на секции ТМ «Второй блин» 15 сентября 2000 г.
Профессия писателя требует весьма толстой кожи. Не сразу, но постепенно приучаешься не обижаться на порою совершенно нелепые выпады критиков и критиканов, учишься даже любить критику — с весьма переменным успехом. Но иногда даже самая прочная (динозаврова!) шкура не помогает — особенно, если обижают не за дело, причем не только тебя, но и всех твоих коллег сразу. Такой случай произошел со мной где-то полгода назад. В одной очень почтенной газете было напечатано интервью с поэтом К., в годы перестройки прославившимся непотребными стишками, от которых способен покраснеть даже прусский гренадер. Сей поэт-барковец, говоря о чем-то высоком (кажется, о своей любви к Слову), походя заметил, что не читает и читать не собирается «сюжетную», по его выражению, литературу, ибо для него, матерщинника, главное «словопись». Приводя примеры того, чего не приемлет, поэт К. упомянул детектив и фантастику — «низкие» для его утонченного вкуса жанры.
Признаться, я обиделся — и сильно. Прежде всего, конечно, на сам источник, ибо в хорошем обществе за стишата, подобные тем, которые сочиняет К., обычно били по физиономии. Но затем пришлось задуматься, ибо матерщинник К. высказал очевидную истину — фантастика и ныне находится в своеобразном литературном гетто. Не только она, конечно. Все три наиболее массовых жанра художественной литературы — женский роман, детектив и фантастика упорно отодвигаются на задворки словесности.
О причинах этого уже приходилось писать — и мне, и другим. Сейчас интересно поговорить о следствиях. А они весьма разнообразны. В частности, многие писатели-фантасты уже не один год пытаются уверить мир, что они не имеют к фантастике никакого отношения. Всем известна эпопея с так называемым турбореализмом, когда группа тогда еще относительно молодых авторов — Пелевин, Лазарчук, Столяров и некоторые их коллеги — поспешили отречься от фантастики ради выдуманного ими же метода «турбореализма». Результаты известны. В «большую» литтусовку сумел пробиться только Пелевин — и то не до конца. Несмотря на то, что он умудрился стать (на какое-то время), модным писателем, за своего автора «Чапаева и Пустоты» все же не признали. Достаточно вспомнить историю с присуждением Антибукера, когда Пелевина буквально выкинули из списка номинантов за то, что пишет… разумеется, фантастику. Известны также иные попытки. Вспомним Максов Фраев, которые ныне, после воспевания эскадронов смерти, решили удариться в эстетство — и пожелаем им всяческой удачи.
Итак, гетто. Достаточно просторное и комфортабельное, конечно. Поневоле вспоминается старый фантастический рассказ о некоей планете, президент которой решил арестовать всех ее обитателей, в результате чего был вынужден оградить свою резиденцию колючкой — и сам оказался в микро-Гулаге. Фантастам не приходится печататься в могучих журналах с тиражом тысяча экземпляров и выпрашивать гранты у зарубежных «дядькив». Тем более, третий по издаваемости жанр, наша фантастика, представлен на весь СНГ всего шестью десятками авторов, что позволяет не особенно толкаться локтями. Режим гетто привел к тому, что фантасты — народ в целом дружный и сплоченный, о чем свидетельствуют регулярные встречи на конвентах. Коллеги матерщинника К. таким похвастаться не могут.
Но все-таки гетто, «низкий жанр», литература за эстетской «колючкой». Как выражался персонаж Михаила Булгакова: «Не нам, не нам достанется холодная кружка с пивом» — в виде Букеров с Антибукерами и прочих госпремий. По мне, так оно и лучше, ибо милостыню следует подавать тем, кто в ней нуждается. Речь о другом если фантастику заперли в гетто, то первая реакция любого, туда попавшего осмотреться. Кто за проволокой? И вот тут начинаются сюрпризы.
Все мы фантасты — именно это написано на наших арестантских робах. Большинство из нас в этом охотно признается. Фантастами считают нас издатели, читатели и критики. Но!
Но, что общего, к примеру, между романом Андрея Лазарчука «Опоздавшие к лету» и «Алмазным-деревянным мечом» Ника Перумова? На первый взгляд — ничего. На второй — тоже ничего. Остается либо признать, что общим является только конвент «Странник», на котором авторы иногда встречаются — и арестантская роба с надписью «Осторожно — фантастика!», либо искать какой-то третий взгляд.
Надо ли говорить, что сей пример не единичен. Фантастом считаются, с одной стороны, Марина и Сергей Дяченки, мастера авантюрно-сказочного жанра, с другой Александр Громов, последний паладин классической НФ. А есть еще «философский боевик» Генри Лайона Олди, «криптоистория» Лазарчука и Успенского и… и много, много иного-разного.
Так по каким же критериям определяется нынче фантастика?
Как-то очень хороший писатель В., тоже фантаст по определению, но пишущий также блестящие исторические романы, пожаловался мне, что издательство не очень охотно оные романы печатает, ибо историческая беллетристика не столь популярна у читателя. Оставалось посоветовать коллеге превратить исторический роман в историко-фантастический. К примеру, ведет Александр Македонский свое войско мимо глубокого ущелья, а оттуда слышен голос: «Я, могучий бог Ахура-Мазда!..» Все, перед нами самая настоящая фантастика. Смех смехом, но это порой помогает.
