Я - совершенно обыкновенный человек. Единственное, что отличает меня от других - это родинка странной формы, выглядящая как стилизованный китайский иероглиф. До десяти лет, благодаря шутке отца, я считал, что этот знак появился на моём правом боку потому, что в роддоме, как раз к моменту моего рождения, кончились чистые пелёнки, и меня завернули в первую попавшуюся газету, которая, как назло, оказалась китайской.
Я не афиширую свою родинку, тем более, большую часть своей жизни, прожитую в СССР, мне было просто опасно показывать её, так как после этого могло случайно оказаться, что я японский шпион, или что-то в этом роде. Собственно, вероятность такого исхода, даже в то время, была ничтожно мала, но я всё-таки предпочитал не рисковать.
Кое-что из биографии. О том, что я родился, я уже упомянул, дальше всё было стандартно. Детский сад. Школа с уклоном. Институт. Работа.
Работать мне очень не нравилось. Дело в том, что я испытываю дикую неприязнь к тем людям, которые заставляют меня что-либо делать. Сначала, до так называемой перестройки, (у нас её характеризовали одним очень неприличным словом, так как большинство из тех, с кем я работал, были люди довольно преклонного возраста), я ещё мог как-то работать, но когда денег, которые я получал за мой труд стало хватать только на туалетную бумагу (то есть при покупке туалетной бумаги на зарплату, в ней (бумаге) просто отпадала необходимость), я работать перестал. Не хочу рассказывать, как проходило увольнение, но когда всё закончилось, и я вышел из кипящего ненавистью ко всему новому котла института обновлённым, долгое время всё ещё находился под действием двух противоположных по эмоциональной окраске ощущений: обретённой в бою свободы и страха перед неизвестностью. Порой я казался себе охотником, чудом вырвавшим ногу из бездонной затягивающей насмерть трясины, но чаще я чувствовал себя космонавтом, который, растолкав товарищей, выпрыгнул из корабля в открытый космос без страховки и с запасом кислорода на пятнадцать минут.
Последовавший за этим героическим увольнением период жизни лучше всего описывается словом "сумбур". Кем я только не работал, вышибалой, водителем грузового (!!!) автобуса и, даже, проводником в поезде Москва - С-Петербург. Автобус был вообще-то пассажирский, но фирма, в которую я устроился, перевозила на нём шерсть. Чья это была шерсть, я не знаю, но автобус пришлось очень долго чистить, перед тем как возвратить его обратно в парк. Насчёт проводника, я "работал" им всего полсекунды, в тот момент, когда один идиот, очевидно, считая, что у меня есть деньги, воткнул мне под ребро самодельный электрошокер, когда поезд проезжал по железнодорожному мосту в сорока километрах от Москвы.
Потом я устроился администратором в ресторан. В мои обязанности входило успокаивать недовольных клиентов способами, которые были недоступны вышибалам. Успокаивать приходилось нечасто, так как ресторан был приличный, а посетители очень редко в то время видели сервис, так что их устраивали даже малейшие его проявления. Хуже всего приходилось с иностранцами, так как по западным меркам, наш ресторан был излишне "звезданут" в путеводителе.
Теперь можно приступать к тому, из-за чего я, собственно, и затеял всё это.
Работа администратора была тяжела и невыносима. Самыми невыносимыми в ней были две вещи. Первая: мне приходилось постоянно сидеть и наблюдать за ярко освещённым залом, наполненным жующими людьми, а сам я не имел права есть в рабочее время. Вторая: мне нельзя было отвлекаться ни на минуту, так как это грозило лишением премии, которая составляла девяносто процентов от той суммы, которую я получал.
Однажды, когда я сидел, погружённый в полумедитативное состояние, мой затуманенный взгляд наткнулся на какое-то странное, отличающееся от других движение. Через секунду я понял, что узкоглазый, полноватый иностранец с папирусно-жёлтой кожей вылил содержимое своего бокала прямо на голову официанту. Я напряг свою память и вспомнил, как увивались вокруг этого человека официанты, когда тот появился в ресторане. Рядом с этим, пышущим яростью азиатом я заметил прекрасную (насколько я могу судить о представителе не моей расы) девушку, рассеянно смотрящую вокруг так, как будто её всё происходящее не касалось. Её плавающий взгляд остановился на мне. Как только это произошло, она стремительно встала и пошла по направлению к открытой двери моего кабинета. Совершив все рефлекторные действия, заключавшиеся в поправлении галстука и причёски, я встал, расправив плечи как можно шире, и изобразил на лице дежурную улыбку. Внутренне я уже приготовился выслушать кучу нареканий на каком-нибудь корейском или японском языке (корейцев от японцев и китайцев я не отличаю), но девушка повела себя довольно странным образом. Она закрыла за собой дверь, причём повернув ручку так, что дверь стало невозможно открыть снаружи. Потом подошла ко мне и резким рывком разорвала на мне рубашку.
Когда на меня нападают красивые женщины, я не в силах сопротивляться. Единственное, что меня тогда удивило, это то, что сначала она поцеловала меня в бок, туда, где находилась моя иероглифическая родинка. Я, как всегда, попытался объяснить это для себя, но единственное, что пришло мне на ум, это то, что иероглиф означал что-то типа "поцелуй меня сюда, мне это нравится". Самое интересное, что поцелуй действительно оказался приятным, хотя до этого я не мог и предположить, что бок может быть эрогенной зоной.
