Тшагас смотрел, как возвращаются рабы с поля… Из-за темных построек показались их почти призрачные, в последних лучах заходящего солнца, фигуры. Рабы: сгорбленные плечи и опущенные головы, устало обвисшие руки… А какой еще вид может быть у того, кто целый день горбатится на хозяйском поле, истекая потом и изнывая от жары?.. Тшагас – тоже раб… Он взглянул на свои руки – одеревенелые мозоли, огрубелая кожа… Хотя, когда он махал мечом в Чифре, руки были не лучше. Одежда, правда, на нем совсем не та… И обувь тогда у него была, а раб – босоног.
Его перед боем от работы освободили, и он раздумывает сегодня весь день, с кем придется драться… Из этих – никто не захотел. Скорее всего, это будут крепкие ребята с западных полей, тех, что граничат с Дикими землями; тамошние рабы никогда не прочь помахать кулаками.
Вон шагает Сибо, черная громадина. Если б этот Сибо согласился попробовать себя в боях для «суда эффа», соперников ему б не нашлось. У Тшагаса всегда челюсть отвисает, когда он видит, как Сибо ворочает булыжники. А как корчует пни! Но чернокожий сам себе на уме, молчит целыми днями, будто без языка родился. И драться никогда не станет – вера в каких-то богов запрещает ему. Он покорный, что вол… Прирожденный раб. Ну, не он один такую жизнь предпочитает смерти от зубов эффа.
Вот, к примеру, рыжий кутиец – вымахал достаточно, ему нет двадцати, а уже почти догнал Сибо. Скорее всего, не настоящий он кутиец. Где это видано, чтобы рыжие воины, известные своей свирепостью, безропотно пахали на хозяйском поле?! Скорее всего, какой-нибудь арайский мечник при захвате Куты изнасиловал его огненноволосую мамашу, а потом продал, выдавая за беременную кутийцем… Но как бы там ни было, а часть этой их горячей крови в парне должна течь. Наверняка когда-нибудь и он попробует уйти живым с «суда эффа»: может, уже в следующий раз, через три года…
А дружок его – слабак. И имя у него подходящее: Рохо – «птенец». Взгляд, правда, у него тяжелый, острый, что годжийский клинок, и глаза, сожри его эфф, зеленые, как у кошки… Тариец! Никто об этом ни слова, но Тшагаса не обманешь – уроженца великой Тарии он узнает из тысячи. Однако эффа-то взглядом или происхождением не остановишь…
А вот Марз – северянин, с самого настоящего севера по ту сторону Хребта Дракона. Из страны, где холодно круглый год и твердая вода падает с неба. Северянин тоже терпит: как только надсмотрщики к’Хаэля над ним ни измываются – Марз терпит.
Боятся… Все они боятся. Страх больше, чем недовольство, больше, чем боль, больше, чем тоска по родным местам… Эффов и свободные боятся, но рабы – особенно, этих зверей и вывели специально, чтобы идти по следу беглых. Эфф никогда не вернется к хозяину без головы того, за кем его послали.
А он – Тшагас, боится? Тшагас содрогнулся, представив эту тварь – эффа. Похожий на огромного пса, размером со льва, только лишенный шерсти, с желтыми пронзительными глазами и клыками длиной с ладонь, торчащими наружу. От затылка растет кожистый воротник с шипами по краю… Он и одной лапой может перебить хребет, а в пасть легко входит голова добычи. Щелкнет зубами – и нет у тебя больше головы…
Но до этого далеко. Еще не завтра… Чтобы попытать своего счастья, использовать свой сомнительный шанс добыть ошейник эффа, а с ним и свободу, нужно еще победить в боях. В Аре существует закон: тот, кто предъявит ошейник эффа – вольный человек, и никто никогда не смеет опять обратить его в рабство. А чтобы ошейник с эффа снять – нужно его прежде убить. А можно ли эту тварь вообще убить?
Тшагас отогнал такие мысли. Потом… потом. Прежде нужно побороться с теми, кто, как и он, три года готовился, чтобы попробовать покончить со всем этим… Ведь перед тем как зверь отгрызет тебе голову и сожрет тело, ты, как победитель боев, проведешь «неделю в раю».
Самого лучшего, крепкого, сильного, ловкого, побившего перед лицом к’Хаэля всех своих соперников, ждут семь дней неги и роскоши. Комнаты с настоящей купальней… Кушанья. Мясо, вино. Как же давно не пил он вина? Да и мяса давненько не ел… Мягкая постель вместо соломенного тюфяка. Женщины… Семь рабынь-красавиц, по одной на каждый день. А хозяин-то хитер – потом пара красавиц из этих семи родят для него новых крепких рабов… Победителю станут прислуживать и кланяться, как к’Хаэлю. Смоют его многолетний пот, перемешанный с кровью… оденут в роскошные одежды вместо этого грубого льняного вретища… даже обувь дадут… Тшагас пошевелил черными заскорузлыми пальцами на босых рабских ногах. Он – и в обуви! В последний раз ноги его были обуты в Чифре… в тот день… Сколько же лет прошло? Он и счет потерял… Ну да хватит – нажился в рабстве…
«Неделя в раю» – вот почему находятся желающие принять участие в «суде эффа»… вот для чего будут они стараться поскорее да посильнее расквасить друг другу носы. Оружия на боях, чтобы можно было драться до смерти, никто им не даст – к’Хаэль не дурак, чтобы раскидываться сильными рабами, и так одного – победителя, в любом случае он потеряет.
– Не передумал, Тшагас? – скрипучий голос старика Рулка.
Эти двое – кутиец Ого и «птенец» Рохо – как всегда, с ним: ишь, навострили уши… Щенки… У самих-то кишка тонка бросить эффу вызов. Впрочем, Тшагас и сам столько лет боялся… Думал – уж лучше живому псу, чем мертвому льву, как мудрец сказал… А теперь вот – решился, сожри его эфф… Дурацкое это ругательство, нельзя его повторять, когда идешь на такое дело… И кто только выдумал так ругаться?
