Глава 1
Местечко под названием «Отпуск»
Это всегда происходило под конец Рождества в баре «Отпуск» на площади Святого Марка; мерцающие огни все также висели на перекладинах на протяжении всего года, как и серебряные, искрящиеся гирлянды и украшенное деревце в конце помещения мерцало в тусклом свете. «Отпуск» как прозвали его завсегдатаи бара, был учреждением в Нью-Йорке. он был одним из тех баров, которые незаконно торговали спиртным во времена сухого закона, также он был известен благодаря поэту В.Х.Одену, который жил по соседству и Тротскому, который частенько ночевал в ближайшей гостинице.
Никто не мог с уверенностью сказать, почему бар продержался столько времени. Его популярность с каждым разом набирала обороты, в то время как в торговых центрах продать бутылку шампанского с бархатной ленточкой за тысячу долларов стало нормой. Может это было из-за первоклассно-приготовленных коктейлей, бармен мог легко угадать, что ты хочешь выпить, а может из-за того, что это место было уютным и спокойным, завлекая прохожих своим безмолвным «Добро пожаловать».
Или может быть из-за Ролинг Стоунз, от всего сердца и с тоской, доносящихся из допотопного музыкального автомата. Время в «отпуске» не просто останавливалось, оно застывало, подобно янтарю, такому же густому и вязкому как старый-добрый виски. Любопытным было то, что за его долгое существование ни разу не было такого случая когда полиция устраивала рейды и задерживая несовершеннолетних за выпивку, утаскивала их в местный участок.
Хотя его соседи, ежедневно теряли разрешения и лицензии, «Отпуск» никогда не попадался и даже процветал, служа своим клиентам: молодым и беззаботным, старым и уставшим от всего, городских журналистов из вопиющих таблоидов, толпам туристов, жаждущих насладиться подлинным Нью-Йорком.
Это был конец Ноября и через несколько недель все украшение «Отпуска» будет соответствовать дате. На протяжении всего Рождества владельцы зданий любили добавлять новые украшения — зеленый, пышный венок, прибитый к двери, красочные ковры с изображением Санты и его эльфов, а также элегантный подсвечник у окна.
Когда Оливер Хазард-Перри вошел туда в половине шестого, бар был заполонен людьми. Оливер приходил сюда с тех пор, как сделал фальшивое удостоверение в четырнадцать лет. Он поднял свой воротник и смешался в толпе клиентов, проходя мимо группы мужчин с вытянутыми лицами и низкими голосами, которые жадно попивали свои напитки, словно младенцы причмокивая, пьют молоко.
Оливер выбрал самое последнее место, подальше от пижонов с колледжа, которые видимо уже давно здесь сидели, увлеклись игрой в дартс.
Прежде всего «Отпуск» не привлекал сюда отряды новоиспеченных обладателей акций, желающими сверкнуть своими кредитными карточками American Express. (В любом случае, «Отдых» принимал только наличные.) «Отдых» был своеобразным портом в шторм для тех, кто ищет крова. И неважно, что случилось за его дверьми, будь то банкротство, апокалипсис или крушение, каждый мог найти здесь спокойствие и утешение за потягиванием напитка в баре.
Именно поэтому Оливер продолжал ходить сюда.
Только в «Отпуске» ему становилось лучше.
«Тебе как обычно?» спросила барменша.
Оливер благодарно кивнул, польстившись на то, что его узнали. Раньше такого никогда не было, по крайней мере неделю назад, он никогда еще так часто не посещал это место. Барменша налила ему стакан знаменитого здесь виски. Оливер опрокинул один, второй, а затем и третий.
Питье виски напомнило ему о том, что когда-то сказала Шайлер, будто его кровь по вкусу близка к виски. Подобно соли и огню. Его грусть ныла также, как и его шрамы от укусов на шее. Он любил расцарапать их до самой крови и наблюдать, что он может сделать еще хуже. Ему и правда следовало прекратить пить виски. Это только еще больше напоминало ему о ней. Но ведь все и так в этом чертовом городе напоминало ему о ней.
От этого никуда не деться. По ночам он мечтал о ней, год который они могли бы провести вместе, как они могли бы спать, бок о бок. Он помнил тот запах ее волос после душа и то как ее глаза мило сужаются, когда она улыбается. По утрам, когда он просыпается, он словно зомби, вялый и тревожный. Она оставила его месяц назад и больше не вернется. По крайней мере не к нему, он понимал это. Он отпустил ее, не потому что она сама этого захотела, она бы просто не уехала. Он понимал, что она была очень лояльной, но от этого не становилось легче.
Он знал, что поступил правильно, но это тем не менее причиняло боль. Было больно, потому что он знал, что она любила его, она сама ему об этом говорила. Но шансы были ничтожными, равны нулю, потому она любила другого и уже не так как его. А Оливер не хотел быть запасным вариантом, утешительным призом; он не нуждался в лояльности и дружбе. Он хотел чтобы она полностью принадлежала ему и то, что это было невозможно, было бы трудным бременем.
Если бы у него был только шанс забыть ее. Но его кровь настолько привыкла к ней, к ее мягким губам, целующим его шею и то как ее клыки проникали в его кожу, все это наполняло его волной удовольствия. Все его тело чувствовало эту потерю. Оно горевало и рыдало вместе с его душой. Он сделал знак, чтобы наполнили его стакан.
