Тимофей Алёшкин
КРЕПОСТЬ
F. Или FUG. Или FUGITIVUS, если у городского
палача есть нужные клейма.
Fugitivus. Беглый.
Каждый раб хочет сбежать. И секретарь сенато
ра, и вилик большого поместья хоть раз в жизни меч
тали бежать от хозяина. Прочь. Перестать быть ра
бом. Хотя бы на один день. Хотя бы на миг.
Hе все рабы могут сбежать. Один не осмелива
ется, другой слишком слаб, третий не может оставить
детей. Многие пытаются. Получается не у всех.
И не каждый из тех, кто сбежал - беглый.
Fugitivus.
* * *
Под утро Спартак в последний раз говорил с Ганником. Пойдем с нами, говорил Спартак, мы прорвемся и уйдем, и может быть выживем, и кто знает? - может быть еще вернемся. Hет, брат, ответил Ганник, я не уйду. Это мой город, здесь мой дом, здесь я родился и здесь умру. Я благодарен вам за то, что помогли мне и другим братьям возвратиться домой, но теперь наши дороги расходятся. Они обнялись и Ганник ушел.
Ушел, как до него Крикс в Апулии, уводя с собой десять тысяч человек, как Каст в Мутине с тридцатью тысячами братьев. Ушел, чтобы больше не вернуться. Римляне разбили отряд Крикса, римляне уничтожили армию Каста, а завтра, нет, уже сегодня, они убьют Ганника, убьют его людей и разрушат его город, Генаву.
Генава, последняя крепость аллоброгов. Сюда собрались те, кто уцелел после разгрома по Вьенной, кто избежал бойни в Лугдуне - все восставшие, кто еще не покорился Риму.
В Генаву отступила и армия Спартака. Четыре раза он выводил братьев в поле против легионов Красса - и четыре раза обе армии возвращались в лагеря непобежденными, выстроив между собой вал из тел убитых. А со всех сторон вокруг них поднимались зарева пожаров - это горели галльские города, подожженные легатами Красса - кровавым Аррием - убийцей Каста, Муммием-распинателем и другими, что были ничуть не лучше. После четвертой битвы огненная стена стала распадаться на отдельные очаги, и скоро исчезла совсем. Тогда в лагерь армии беглых перестали приходить вестники от галлов с просьбами о помощи, а к Крассу, что ни день, приводил своих солдат новый легат. Когда подошел третий отряд и римлян стало восемь полных легионов против шести поредевших легионов братьев, Спартак увел армию в Генаву. Римская Галлия, восставшая при появлении из-за Альп войска мятежного гладиатора, была усмирена. Рим опять победил.
Марку Лицинию Крассу, наместнику провинции в ранге пропретора, оставалось только взять последнюю крепость мятежников, чтобы окончить войну и получить долгожданный триумф. И Красс не медлил. Римляне подошли к городу через три дня после Спартака. Через десять дней они в первый раз штурмовали крепость, а сейчас, на двадцать восьмой день осады, Генава должна была пасть. С трех сторон в стенах с подведенных вплотную земляных дамб римляне таранами и крюками проделали бреши, и надежно заделать их защитникам никак не удавалось. Вечером лазутчикам удалось подслушать, что штурм назначен на завтра. У римлян тоже не сомневались: крепость падет.
Спартак проснулся рано сегодня, да он почти и не спал. Еще за дверью было темно и тихо, и братья пока не выстроились, а его словно кто-то тянул за обе руки, да еще и подталкивал в спину: "скорее! скорее же!" Это проклятые римляне никогда не торопятся, они все делают четко и вовремя, как неживые, словно не люди, а инженерное устройство, вроде катапульты, правильно и размеренно, _идеально_, будто... но нет, они не боги. Богов нельзя победить. Римлян - можно, он сам их побеждал. Можно, если ты окажешься сильнее, хитрее, умнее волчицы-республики. Или быстрее. Сегодня, правда, победит не быстрота, но она тоже понадобится. Спартак позвал Диниса и Тарсу, ожидавших снаружи, они вошли и проворно застегнули и заштопали его в полный доспех: простеганный толстый набрюшник, тяжелый литой греческий панцирь, к которому Спартак так и не успел привыкнуть, поножи, наручи. Поверх доспехов - красный плащ, знак вождя братьев, знак Спартака. Динис замешкался с застежкой на плече, и вождь нетерпеливо притопнул ногой. Адъютант опустил голову, дернул застежку посильнее - щелк! - готово. Поднял лицо, лоб в испарине: "Римлян бить проще, Спартак! Отпусти меня лучше к братьям... хотя бы сегодня."
"Потому что завтра мы будем мертвы?" - спросил Спартак. Сам же и ответил: "Hет, Динис, завтра мы опять будем драться, и ты опять будешь доставлять мои приказы, и застегивать мой плащ. Ведь ты один из всех братьев умеешь застегивать римские плащи, Динис-князь!" - шутка была старая, но все трое рассмеялись, словно только того и ждали. Спартак обнял своих адъютантов за плечи, Тарса обернулся, этак небрежно задул светильник и они двинулись к двери. Как двое медов ни вырывались, Спартаку все же удалось их плечами попытаться вынести стену на улицу - по-другому в дверной проем все трое не проходили. Уже громко хохоча меды по одному выбрались наружу.
Оказавшись на пятачке у двери, ярко освещенном факелами воинов из его личной охраны, Спартак сощурил глаза и приказал погасить факелы уже достаточно светло, сказал он. Вождь впереди, за ним - остальные направились к площади, где построились братья. Раньше на месте площади стояли дома знати. Когда началось восстание, многие знатные устроили заговор и хотели сдать город Крассу. Заговор раскрылся, знатных перебили а их дома сожгли. Hа пепелище встала лагерем армия братьев.
