В одной семье родились девочки-близнецы, и все решили, что они похожи как две капли воды, только соседка-колдунья сказала, что не будет более разных сестер и одна вырастет злой как крапива, а другая доброй как малина.
Кроме того, сообщила через забор соседка (а ее, между прочим, никто не спрашивал), мало того: обе они, и крапива и малина, должны полюбить одного и того же человека. И им будет дан один дар волшебства на всю жизнь, одно исполнение желаний на каждую — причем сестра пойдет против сестры, вот как!
Так выступила соседка-колдунья и тут же переехала в другой город, больше мы про нее ничего не узнаем, а девочки стали расти и развиваться, черненькая и беленькая, обе милые и добрые, и на этом мы их покинем, потому что прошло шестнадцать лет, и в этом городе появился странный молодой человек: каждый вечер он одним и тем же путем ехал на велосипеде к морю, а через час обратно — зимой и летом, в любую погоду.
Люди стали его предупреждать, что в шторм опасно купаться, тем более вредно так далеко заплывать, тем более зимой и тем более вечером.
Но пловец был человек приезжий, работал учителем и в ответ на все добрые советы только улыбался.
Мало ли, может, он хотел поправить таким диким способом свое пошатнувшееся здоровье!
Короче, никто ему был не советчик, и каждый день в пять часов он пролетал на своем велосипеде вниз к морю, а в шесть ноль-ноль поднимался в гору на том же велосипеде обратно, так оно и шло.
А ездил он как раз мимо домика сестер, каждый вечер туда и обратно, и в один прекрасный момент молодой велосипедист обратил внимание на яркий, как искра, красный цветок в окошке маленького дома.
Ездок даже слегка замедлил ход своего железного коня и подумал, что хотел бы выращивать точно такой цветок у себя в саду.
Неплохо было бы узнать (думал наш вечерний пловец), кто живет в этом домике за белой занавеской!
И он снял на момент свою кепку, приветствуя алое созданье.
И так каждый вечер день за днем он стал здороваться (приподнимая кепочку) с этим цветком и прощался с ним, проезжая обратно, а за белой занавеской тем временем кипела жизнь, как раз в данном доме обитали две сестры-близняшки, черная и белая, причем обе были красивые и добрые, Крапивка и Малинка, черненькая и беленькая — но учитель-то этого не знал.
А в доме у девочек вечно паслось множество друзей и подруг, все они весело учились и проводили время, и предсказание злой соседки (а кто, собственно, сказал, что она была колдунья? Сплетни и все.) — предсказания эти не сбылись.
Единственно, что было плохо в жизни сестер — это то, что они никого не любили. То есть они любили папу-маму, брата, дедушку и бабушек и своих друзей, но что это такое для шестнадцатилетних девушек! Далеко не все, скажем прямо.
Короче, когда в городке появился молодой учитель математики, велосипедист и пловец, что-то случилось.
Наши сестры, не сговариваясь, ровно в пять и ровно в шесть часов вечера прилипали к своим окошкам (разумеется, оставаясь за занавесками), и в результате Малина неизвестно где выкопала красный цветок и поставила его на окно. Сестре она уже потом скромно сказала, что нашла у дороги битый горшок с увядшим ростком, пожалела и подобрала, все.
Кстати, Крапива сначала и не подозревала насчет цветка Малины — а когда узнала, было уже поздно: учитель, сняв кепочку, дважды, в пять и в шесть часов, здоровался и прощался с окошком Малины, на котором сиял роскошный красный, цвета спелой малины, цветок.
На этом мы временно покинем огорченную Крапиву и счастливую Малину, потому что ветреным ноябрьским вечером, в пять тридцать, учитель повернул к берегу, борясь с морскими волнами.
Пловца несло совершенно не туда куда он хотел, его волокло в открытое море, мало того, внезапно потемнело, как будто наступила ночь, и хлынул страшный ливень.
Берег скрылся за стеной дождя, учитель потерял направление и греб теперь бестолку, явно уносясь все дальше от земли.
Но, видимо, не все было потеряно для бедного молодого человека: вдали вдруг зажглась как бы красная искра, вроде сигнала ракетницы. Искра, однако, не поднималась и не падала, а стойко сияла на одном месте.
Учитель бешено обрадовался и заработал руками-ногами не хуже пропеллера, это был бешеный стиль баттерфляй, — но когда он выбрался на берег точно у своего обливаемого дождем велосипеда, никакого фонарика или костра он не обнарркил.
Только под колесом валялся какой-то ярко-красный даже во тьме мокрый лоскутик.
Учитель зачем-то подобрал этот лоскутик, живой на ощупь, и спрятал его в карман своей непромокаемой куртки.
Возвращаясь мимо известного нам дома с цветком, учитель приподнял мокрую кепочку и попрощался с малиновым красавцем в горшке. Это чудо природы неизвестного вида и названия сияло в темном окне словно под прожектором, топорща свои лепестки. Правда, снизу у него не хватало одного зубчика, как у шестилетней первоклассницы.
Учитель помчался дальше, поливаемый жутким дождем, а в доме у Крапивы и Малины две молоденькие девушки радостно вздохнули и вытерли слезы каждая у своего окна, затем зажгли как по команде настольные лампы (целый час перед тем проведя в темноте неизвестно почему и глядя в щель между занавесками) — и продолжали делать уроки.
