Костер рябины красной

Костер рябины красной

Повесть о судьбе первой в истории отечественной металлургии женщины-горновой.

Жанр: Биографии и мемуары
Серии: -
Всего страниц: 34
ISBN: -
Год издания: 1975
Формат: Полный

Костер рябины красной читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Матерям и сестрам нашим, безвестным и беззаветным героиням тыла

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Федосеев рывком отворил дверь и быстро вошел в маленькую приемную начальника доменного цеха. Свирепо глянул на взметнувшуюся было секретаршу. Та, наткнувшись на этот взгляд, как-то даже опешила и ничего не сказала. Федосеев, как был в прожженной суконной робе, в войлочной, с обвисшими полями шляпе, в подшитых катанках с обрезанными голенищами, в брезентовых рукавицах, густо заляпанных жидкой светло-рыжей глиной, прошел в кабинет.

Севастьянов удивленно посмотрел на вошедшего. Брови начальника цеха медленно сдвинулись к переносице.

— Ты что, Лукьян Кузьмич, позвонить не мог или кого помоложе прислать?

— Некогда трезвонить, Арсений Иванович. До беды рукой подать. Когда порядок будет?

— Какая беда? О чем ты? Говори толком.

— Сколько раз тебе говорить, погубите людей и печь нарушите!

— Ты что, не выспался, что ли?

— У Фаины четвертую плавку запустили, а печь не продута. Фаина — баба, к тому же, на печи недавно. Думает, авось пронесет. Знаю я этот «авось». С домной шутки плохи.

— А ты сядь да расскажи толком, что к чему. Водичка вон в графине, выпей, передохни. Может, чего покрепче?..

Федосеев досадливо отмахнулся, сел на краешек стула. Рукавицы сунул под мышку.

Сразу стал слышнее заводской гул за стенами кабинета. С надсадой дышали доменные печи. Доносились тяжелые удары с листопрокатного, суматошно вскрикивал паровозик, отвозящий в отвалы шлак.

Успокоившись немного, Федосеев посмотрел в отечное лицо Севастьянова, отметил увеличившуюся седину на висках, ощутил чуть заметный запашок перегоревшего спирта… Скованность и напряжение во всем теле, как перед дракой, не проходили.

Севастьянов отвел глаза. Ему было жалко старика Федосеева. Почти за два года до войны Лукьяна Кузьмича проводили на пенсию. А теперь вот уже второй военный год он опять стоит на своем месте. Месте старшего горнового второй печи. Севастьянов не мог спокойно видеть черные провалы глаз, обнажившиеся височные кости Федосеева, какую-то неприятную зелень на покрытых серым пухом впалых щеках. Видимо, Федосеев плохо питался или что-то у него с желудком.

Но нельзя было сейчас давать себе воли размягчаться, а тем более, потакать старческим «страхам». И Севастьянов доверительно придвинулся к Федосееву, тихо сказал:

— Никто не знает и не докажет, полезна ли продувка печи после каждой плавки. Не разрушает ли она весь ход печи, не старит ли ее? А время сейчас такое, что медлить с выплавкой металла ни секунды нельзя. Война идет, Лукьян Кузьмич. Сам понимаешь… Да с нас головы снимут, если мы чугун не дадим.

— Ты что, за мальчишку меня считаешь! — Федосеев с размаху шлепнул рукавицами по краю толстого стекла, лежащего на столе, и замысловато выругался. Во все стороны полетели брызги от рукавиц. Несколько желтых пятнышек попало на лицо Севастьянова.

— Сейчас же давай приказ — после плавки продуть первую печь. Слышишь! Не то я сам ее остановлю, — бушевал старый доменщик. — Я не посмотрю, кто там, что скажет…

Севастьянов, побагровев, поднялся, брезгливо стирая с лица капельки жидкой глины.

— Что за хулиганство! Распоясался, как у себя дома…

— Да ведь и ты не у себя дома, хоть и начальник, — не переставал горячиться старик. — Вишь, у него одного забота о фронте. А другие как будто груши околачивают…

Дверь кабинета с треском распахнулась, ручка стукнула о стену. Держась за косяк, в дверях стоял нескладный, худой и высокий подросток.

— Там… там… — заикаясь, он глотал воздух, — на первой печи Фаину… чугуном сожгло!..

Федосеев сразу бросился к парню, схватил его за отвороты суконной робы.

— Да как же вы?.. Кольша-а! Ий-эх!.. — оттолкнув парня, Федосеев выбежал из кабинета.

Севастьянов пошарил зачем-то рукой по столу, потом рванул с вешалки кожаное пальто и, не попадая руками в рукава, побежал следом.

* * *

Заботы, большие и малые, каждый день сваливались на Фаину. Теперь она отвечала не только за себя. Надо было думать о всей смене, о всех, кто стоял рядом. А дела шли далеко не безупречно. Вызывала тревогу печь. Ее давно не ремонтировали. Часто не находилось времени для продувки. Дескать, в военное время можно поменьше заботиться об оборудовании, главное — поскорее и побольше выдать металла. К тому же часто не хватало ковшей для чугуна. Приходилось «перехватывать» летку, оставлять чугун в горне, пока не подвезут новый ковш.

Летку перекрывали вручную, «пушка», приспособленная для запечатывания летки, была маломощна. После «выстрела» приходилось идти врукопашную. В огнедышащее жерло лопатами бросали глину, железным стержнем уплотняли ее.

В ту роковую смену опять не хватило ковша. Пришлось «перехватывать» летку с кипящим в горне чугуном. Поначалу все как будто обошлось. После трамбовки обвалившихся кусков глины люди утирали пот, пили воду. Подручный — широкоплечий, но нескладный паренек Кольша — присел отдохнуть. Подошли рабочие с литейной канавы, закурили.

Пожалуй, никто не помнит, сколько прошло времени до того, когда пространство под фурмами зловеще засветилось.

— Летка!.. — крикнула Фаина и, схватив тяжелый стержень для трамбовки, бросилась к печи.


Рекомендуем почитать
Сильнее неземной любви

Лиза всегда недолюбливала Влада, друга ее мужа Кости. Влад казался ей скользким, неприятным типом. Тем не менее известие о том, что Влада убили, прозвучало громом среди ясного неба! Как выяснилось, интуиция не обманула Лизу — любимым развлечением Влада были злые розыгрыши и жестокие шутки, жертвами которых чаще всего становились его друзья. И у одного из них, похоже, чаша терпения переполнилась… В сумке мужа Лиза случайно обнаружила ноутбук, очень похожий на тот, что пропал из квартиры Влада после его гибели.


Вместо картины

Пара слов о себе, почему я бросил физику, геофизику и после многих лет шатаний и мотаний по жизни стал художником.


Картонки Минервы. Заметки на спичечных коробках

Умберто Эко (р. 1932), знаменитый ученый и писатель, с 1985 года ведет в миланском журнале «Эспрессо» еженедельную авторскую колонку — ее название подсказали спички «Минерва», которые у профессора Эко, человека курящего, всегда под рукой. Его статьи — отклик интеллектуала, наделенного ярко выраженным чувством ответственности, на большие и малые события в мире. В этой книге собраны тексты с 1991 по 1999 годы, которые, в частности, содержат размышления Эко о том, сколько стоит обрушить империю, почему стыдно не иметь врагов и что делать, если тебя обозвали грязным буржуем сталинской закваски.* * *Оригинал:UMBERTO ECOLA BUSTINA DI MINERVA.


Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной

Русская красавица мечтала завоевать Европу, и ей повезло — в Европу она попала. Но попала — как «русалка в бассейн»! Ее бездыханное тело обнаружено в садовом пруду. Что это — несчастный случай, самоубийство или убийство? А если так — то кто поднял на нее руку? Или заставил свести счеты с жизнью? Случайно оказавшись на месте трагедии, графиня Апраксина берется помочь мюнхенской полиции расследовать это дело.Самый захватывающий роман от автора православных бестселлеров «Мои посмертные приключения» и «Утоли моя печали».


В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.