Я очнулся со странным ощущением чуждости вокруг. Перед пробуждением мелькнули обрывки сверкающих и блестящих – чуть ли, не зеркальных – стен. Какая-то суета вокруг, мурашки по коже, холод, потом жар в теле, словно по жилам пустили огонь. По-моему, я требовал отпустить меня, вернуть на место «где взяли, туда и положьте». Сплошная белиберда…
В голове промелькнуло, что меня опять угораздило потерять сознание во время эксперимента, из-за чего все это и привиделось. Хотя, какого эксперимента, вроде ничего такого не было? Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на траве под густыми кронами деревьев. Покрутив шеей взад-вперед, поморгал и резко сел. Зелень никуда не делась, словно я сидел на одной из земных полянок. Так, так, я цепко ухватился за слово «земных» и стал раскручивать всю цепочку.
В голове со скрипом стали проявляться картинки воспоминания и осознания себя собою. Значит так, я Артемьев Антон Родионович тридцати одного года. С восемнадцати лет кручусь в космической сфере. Сначала университет, потом команда запасных космонавтов. С две тысячи двадцать пятого года перешел в активный состав и стал выходить в космос. А год назад, в две тысячи двадцать девятом попал в штат экспедиции на марс. Сейчас нахожусь на этой красной планете в жилом комплексе. Попал в руки главы экспедиции и участвовал в некоторых экспериментах, которые тот (скрытый садист и маньяк-экспериментатор) проводил во множестве. Вот только где я сейчас? В жилой базе имелась огромная оранжерея с растениями, но что бы там присутствовали деревья, и росла трава сплошным ковром (а не в лотках) – не припоминается. И тут я вспомнил.
– Приближаюсь к объекту, – спокойно произнес я. – Как меня поняли?
– Поняли тебя, ты приближаешься к объекту, – несколько минут спустя донеслось до меня через микрофоны. – Попробуй подойти в плотную и произвести съемку. При необходимости совершить выход и взять пробы материала, а есл… и…
– Не понял, повторите, – произнес я в микрофон, но безрезультатно. – Я вас не слышу.
– Антон, – донесся до меня голос из динамиков шлема, – не старайся. Этот объект глушит сигнал капитально.
Мой напарник в сегодняшнем плановом вылете, Серега Коломиец, спокойно сидел в соседнем кресле и рассматривал черное пятно впереди. Оно уже загородило изрядную часть звездного пространства. Странный объект, если честно признаться. Заметили его только мы, из челнока, крутящегося на орбите. А с планеты он так и остался невидим и неосязаем. При нашем сигнале о его обнаружение внизу поднялся переполох. Сначала посчитали, что у нас галлюцинация из-за отравления или переутомления. Но после получасовых тестов признали, что наше состояние вполне приемлемое. Реагируем адекватно, в описаниях не путаемся. После этого нам дали приказ приблизиться к нему и внимательно все рассмотреть, проводя съемку. Попутно все фиксируя на диктофон.
– Странная штука, – задумчиво произнес Серега, – есть мнение, что это постройка наших собратьев по разуму. А ты как считаешь?
– Не знаю, – проговорил я, тоже во все глаза рассматривая странное тело, явно искусственного происхождения. – Может, и так, а может, и по-другому. Кто выходить будет?
– Давай ты, – попросил приятель, – а то мне как-то не по себе при виде этой штуки. Как гляну на нее, так мороз по коже. А тут еще и сон неприятный приснился, словно я умер.
М-да, ну что тут скажешь? Предчувствия и суеверия среди нашей профессии распространенное дело. Причем на высшем уровне. Достаточно вспомнить, как лет сорок или немного больше, писали на челноках имя забытой девушки. А все дело было в том, что один из космонавтов нацарапал перед вылетом на экспериментальном космическом аппарате имя своей невесты. И спокойно его опробовал. А вот потом при следующем запуске точь-в-точь такого же, случилась авария, потом еще одна. В результате, это имя (хоть убейте, но сейчас за давностью лет и не вспомню какое) стали наносить на борт аппаратов. И все пошло на лад. Вот и не верь после этого в приметы. Хотя, лично я сам на черных котов и разбитые зеркала внимания не обращаю. Но это дома, на Земле.
– Как хочешь, – попытался пожать плечами в громоздком скафандре я, – пойду я.
Челнок приблизился к объекту, и я вышел наружу. Тонкий тросик, словно пуповина матери, соединил меня с челноком. Осторожно маневрируя, я стравил тросик и стал приближаться к странной громадине, больше всего напоминающей трубу метров десять диаметром и толщиной стенок в метр. Как мне брать отсюда пробы – ума не приложу.
Опуститься на поверхность получилось удачно – объект сам притянул меня к себе, пользуясь своими размерами. Позади Серега удерживал челнок на расстояние, работая импульсными двигателями. Чтобы осмотреть «трубу», я прошел вокруг нее. В космосе очень интересно совершать такие трюки, когда одинаково свободно передвигаешься по «полу» и «потолку».
– Что там? – не очень разборчиво донеся до меня голос Сергея.
– А кто его знает, – выдал я в ответ, – труба и все, собственно.
Тут я повернулся в противоположную сторону «трубы»:
– Черт!!!
– Что там? Что случилось? – встревожено произнес напарник, напуганный моим эмоциональным воплем. А посмотреть было на что. Эта «труба» являлась лишь жалкой частью гигантской конструкции и по размерам совершенно была не сопоставима с ней. Будто крошечный отросток на многовековом дубе. И самое главное – из челнока остальной конструкции не было видно. Эх, надо был провести облет на значительном удалении, осмотреть объект со всех сторон, как то предписывает инструкция. А я с Серегой поленился, подались манящему чувству соприкосновения с тайнами космоса.
