Как и приказал темный властелин, мы направились осаждать Гондор. Поначалу все было хорошо: мы дошли до Осгилиата и взяли город, при этом заставив гарнизон отступать. Потом начались проблемы. Когда я и остальные назгулы погнались за остатками, из города выскакал белый всадник. При помощи заклятия света старик заставил нас отступить. Но дело было поправимо. Дальше — хуже. Когда началась осада, вначале все было хорошо, нет, все было замечательно, пока вдруг, как черти из табакерки, на нас не напали роханцы. Эру побрал бы этих коневодов. Напав сбоку на наши войска, они смели орков, как огромная волна. К счастью, вскоре подошло Харадримское подкрепление. Но коневоды и их перебили. Тогда уже я напал на Роханцев и убил их правителя, надеясь сломить их боевой дух. Знал бы я, чем это все закончится. Когда подбежал тот мальчишка, я усмехнулся. Победить его будет легко. Он был шустрым, но мне удалось достать его. А потом появился этот полурослик, чтоб он сдох в подземельях Дол–гулдура. Эта мелкая тварь сумела ранить меня. Причем клинком моих заклятых врагов арнорских дунедайн. Но я не боялся, так как знал, что мужчине не убить меня. Когда же мальчишка оказался девушкой, меня сковали страх и ужас. Последнее, что я помню — это меч, вонзенный мне в голову.
Первым, что я почувствовал, была боль. Страшнейшая боль, казалось будто я изменник которого пытают в глубинах Нуменорских темниц. Ощущение боли в некоторых местах был столь велико, что я дотронулся до тех мест, понял, что материален. Я давным давно забыл это восхитительное чувство, да жизнь в бестелесном состояние назгула имеет множество плюсов, но дух не может ощущать вкус пищи, призрак не в состоянии чувствовать запах, а виденье его составляет лишь черно–белое уныние, он не способен испытывать никакие чувства, о как же давно я не был живым, настолько давно, что вся моя предыдущая жизнь казалась мне бесконечной иллюзией, чем–то столь далёким, о как мне жаль, что я доверился тогда Орхальдору… Видимо сам Иллуватор дал мне шанс на существование, и я не Тар–Кириатан–Коррабел, если не использую этот шанс. Да и судя по тому, как легко мне дается свобода мысли, память мне остались в качестве наследия от дитя в которое я поселился. Чтож, хорошо что я уделял время на изучение техник связанных с разумом, это позволит мне посмотреть жизнь мальчика как можно быстрее при этом не сойдя с ума от пласта информации что словно камнем падет на мою голову.
Потратя на это несколько часов, я узнал немало интересного. Первое: то дитя, чье тело досталось мне при вселении звали Гарри Поттер. Второе: он живёт в доме дяди и тети, которые сильно недолюбливают его. А Вернон Дурсль позволяет себе поднимать руку на ни в чем неповинное дитя. Пусть я и не ощущал радость отцовства, но даже самый ничтожный червь Нуменора не поднимет руку на дитя, которое ему ничего не делало. Да и сам мир не слишком то отличается от моего нынешнего родственника. Да, юное дитя было умно не по годам и запоминало разговоры взрослых, и та грязь, которую не смог понять ребёнок окатила меня с такой силой… Я должен очистить этот мир, помочь ему сбросить оковы ненависти во имя… рабские узы Саурона больше не чувствуются. Чтож тогда я очищу этот мир во имя того, кто помог мне перенеся сюда. Я, ангмарский Король–чародей, стану властелином этого мира. Но для начала мне нужен план. Я должен всё предусмотреть, любая мелочь и деталь может оказаться роковой, я не имею права на ошибку и не могу погореть на мелочах как мой бывший господин. Но, сил все меньше, я больше не могу противиться зову снов…
— Вставай, мальчишка, вставай! — Вначале, я совершенно ничего не понял. Какой такой мальчишка? Но осознание пришло ко мне мгновенно и я сказал самым покладистым тоном:
— Да, тётя Петуния.
Встав, я сразу пошел на кухню, готовить завтрак для всей семьи. Через несколько минут на кухне собралась вся семейка, и человек которого я убью первым, сказал:
— Приготовь нам яичницу с беконом дрянной мальчишка, быстро! —
К счастью рецепт всплыл у меня в памяти, и я начал готовить. Попутно размышляя о том, почему он так плохо относится к нивинному ребенку, ведь своё дитя тот любит, а судя по мальчишке даже слишком сильно. У нас в Нуменоре, всем детям помогали, ведь именно за ними будущее государства. Через некоторое время завтрак был готов.
— Петуния, — сказал Вернон самым мягким тоном на который был способен. — Мне на работу пораньше. У нас совет директоров из–за возможного слияния с другой компанией, поэтому вернусь поздно.
— Но Вернон, сегодня Диди нужно на стрижку. С кем мы оставим мальчишку?
— А что, старуха Фигг не может присмотреть за ним? — удивление крайне чётко читалось на его лице вперемешку с раздражением. Раздражением на меня судя по эмоциям.
— Я не знаю, обычно она соглашается.
— Ну что же, я позвоню ей и спрошу.
Через несколько минут пришёл дядя Вернон и сказал:
— Миссис Фигг согласилась присмотреть за мальчишкой, — и потом выразительно посмотрев на меня, сказал:
— Только попробуй сотворить один из твоих фокусов и лишишься еды на неделю, ты понял меня?
