В 1810 году знаменитая писательница госпожа де Сталь, дочь Неккера, окончательно рассорилась с Наполеоном. Историки и биографы утверждают, что причиной этого была книга госпожи де Сталь «О Германии», чрезвычайно не понравившаяся императору.
Книга, действительно, понравиться Наполеону не могла, даже независимо от своего общего либерального духа. Это, вероятно, самое восторженное произведение, написанное о немцах на французском языке. Немцы в ту пору еще не считались во Франции «историческими врагами»; но большой любви к ним у французов никогда не было. Вольтер довольно точно выразил настроение своей страны, пожелав немцам «немного побольше ума и немного поменьше согласных букв». Из книги госпожи де Сталь выходило, что эти соседи, высказывающие тяжеловесные мысли на неблагозвучном языке, чуть ли не во всех отношениях выше французов. Наполеон якобы очень рассердился. Не думаю, впрочем, чтобы он прочел все это трехтомное произведение, — у него были и другие дела: вероятно, только перелистал. Как бы то ни было, книга была конфискована, а госпожа де Сталь «подвергнута жесточайшим преследованиям».
Эти жесточайшие преследования в наше соловецко-дахауское время вызывают невольную улыбку. Вражда госпожи де Сталь с Наполеоном в течение долгих лет очень занимала и волновала Европу. Французскую писательницу называли и «страдалицей», и «мученицей», и «гонимой совестью мира». Ее мученичество началось еще задолго до появления труда о Германии. В 1803 году госпоже де Сталь было неофициально дано понять, что ей не следовало бы жить в 12-мильной полосе, примыкающей к Парижу. Она сняла замок в окрестностях столицы и принимала там весь цвет оппозиционного общества. Затем запретная полоса была расширена до 40 миль, — госпожа де Сталь поселилась в другом замке. Ее мученичество облекалось в формы довольно деликатные. Она сама, например, рассказывает, что в день установления для нее 40-мильной запретной полосы начальнику версальской жандармерии было предписано явиться к ней с этой трагической вестью в штатском платье, дабы ее не напугать. Госпожа де Сталь была чрезвычайно нервной дамой. Позднее, в Австрии, сын ее совершенно серьезно потребовал у полицейского комиссара, чтобы тот не появлялся в доме гонимой писательницы, ибо самый вид его мог бы ей причинить «роковое потрясение» (un ébranlement très funeste).
В 1810 году дело, однако, шло уже не о 40-мильной полосе. Правительство предписало госпоже де Сталь выехать в 24 часа в ее великолепное швейцарское имение Kоппе, унаследованное от Неккера. Несмотря на весь ужас 40-мильной полосы, мысль о необходимости переменить замок в окрестностях Парижа на замок в Швейцарии и особенно эти 24 часа повергли госпожу де Сталь в полное отчаяние. Она обратилась к правительству с просьбой отсрочить высылку на неделю. Министром полиции был Савари, герцог Ровиго, тот самый, о котором Наполеон говорил: «Если я прикажу Савари убить собственную жену и детей, то он сделает это, не задумываясь ни на минуту». Наполеоновский цербер письменно ответил госпоже де Сталь, что согласен предоставить ей недельную отсрочку. Письмо было составлено не без ехидства, — госпожа де Сталь презрительно его приводит в своих воспоминаниях именно в доказательство грубости цербера: «Любопытно, я думаю, увидеть стиль этих людишек». Однако заканчивалось это письмо так: «Я сожалею, милостивая государыня, что Вы вынудили меня начать общение с Вами мерой репрессии. Мне было бы приятнее вместо того засвидетельствовать глубокое уважение, с которым я имею честь быть Вашим, сударыня, почтительнейшим и покорнейшим слугой». Опять заметим: теперь в соответственных случаях руководители политической полиции пишут и говорят несколько иначе.
Через неделю г-жа де Сталь выехала в Коппе, — по ее словам, «как лафонтеновский голубь с подбитыми крылышками». Там мученичество ее продолжалось. К ней и в Швейцарию постоянно приезжали на поклон известнейшие люди мира. Ее последний роман, в котором она так великолепно себя изобразила под именем Коринны, имел огромный успех во всей Европе{1}. Эта женщина, со своими забавными недостатками (в сущности, очень небольшими), была на редкость умна и талантлива.
Вдобавок она унаследовала от своего отца большое состояние; жизнь в ее замке была чрезвычайно приятна. Вражда с Наполеоном очень укрепила ее престиж. При ней в Коппе образовалось некоторое подобие двора. Двор был веселый и довольно легкомысленный, но тон соблюдался строго: госпожа де Сталь «задыхается в ссылке, в атмосфере наполеоновского деспотизма». Шатобриан, почти всегда находившийся без гроша, однажды (еще до окончательной ее опалы) очень ее обидел, простодушно ей позавидовав: «Мне так хотелось бы иметь прекрасный замок на берегу Женевского озера». Хуже нельзя было оскорбить госпожу де Сталь: она, как всем известно, была мученицей.
В 1812 году ближайшим друзьям под величайшим секретом было сообщено, что владелица замка больше не в состоянии выносить атмосферу наполеоновского деспотизма. Она решила бежать, бежать в единственную свободную страну Европейского континента: бежать в Россию.