Мое сердце отчаянно колотилось.
— Фтой фмирно, — велела Хай Лин, зажав губами булавки. — А то уколю.
Легко ей говорить. Не ей же предстоит разевать рот на сцене и судорожно вспоминать слова. Сиди себе, колоти в барабаны — больше от нее ничего не требуется. А это каждый сможет. Помните старую шутку: как называется человек, который вечно околачивается рядом с музыкантами? Ответ: барабанщик. Я подумала и решила не произносить этого вслух, а то и впрямь уколет. Эти булавки на вид очень острые.
Какой тебе нравится больше, этот или — спросила Вилл, заглядывая в дверь каморки, служившей нам костюмерной. В руках она держала два синих светофильтра, казавшихся мне совершенно одинаковыми. Который слева, — ответила я.
Вилл посмотрела на меня с сомнением.
— Ты уверена? — спросила она.
— Нет. На вид они одинаковые.
— Тогда почему ты выбрала левый?
— Ты же хотела узнать мое мнение.
Вилл покосилась на меня как на сумасшедшую.
— Послушай, Вилл, делай что хочешь, все будет отлично, — успокоила я ее. — И спасибо, что помогаешь нам. — Вилл ставила нам звук и свет. Точнее не нам, а для всего мероприятия.
— Не за что, — отозвалась она и исчезла. Я заметила, что, уходя, она покачивала головой, как будто все еще сомневалась в моих умственных способностях.
В Шеффилдской школе проходил музыкальный вечер. Такие вечера устраиваются у нас каждый месяц. Будь все как обычно, я бы была сейчас дома, принимала душ, неторопливо обдумывала, что надеть на праздник, и гадала, кто же сегодня выступает. А вместо этого я торчала посреди костюмерной с ледяным комком там, где полагается быть желудку, и была уверена, что слова я забуду, а в пении попаду мимо нот. И к тому же получу заражение крови из-за укола булавкой, если Хай Лин не закончит шитье в ближайшие минуты. Так чья же это гениальная идея?
Ну, честно говоря… Моя.
В свое время «Побрякушки» казались мне замечательным начинанием. Моя одноклассница Кара великолепно играла на гитаре. Глядя на нее, этого никогда не подумаешь — она тихая темноволосая девочка, которой скорее пристало бы брать еженедельные уроки игры на фортепиано у пожилой учительницы. Но стоило ей включить в розетку старый «Старкастер» ее брата и взять несколько аккордов, как становилось ясно — любой мальчишеский ансамбль многому может у нее научиться. Сыграть на бас-гитаре вызвалась Фиона — ее подруга, девочка с очень короткими волосами, светлыми до белизны — по-моему, она их обесцвечивает. У меня неплохой голос, и я люблю петь. А Хай Лин не только играет на барабанах, она вообще творческая личность и придумала нам такие крутые костюмы — закачаешься! Так что хоть выглядеть мы будем хорошо — если, конечно, моя юбка не лопнет сзади по шву и не свалится к ногам. Либо Хай Лин с самого начала скроила ее узковатой, либо я в последнюю пару недель набрала лишний вес. Не знаю, что и думать, но догадываюсь, какое объяснение ближе к правде. Ну почему пицца всегда такая вкусная?
Поначалу, как я уже говорила, идея казалась заманчивой. Мы начали репетировать вместе, и, по-моему, звук получался хороший. Потому я и записала нас на участие в музыкальном вечере этого месяца. Кто знает? Может, мы станем вторыми или третьими. А может, даже выиграем «Бесси» — награду, которую дают самой популярной группе вечера. Хотя если говорить начистоту, по крайней мере один из ансамблей, «Синий Кобальт», играл намного лучше пас и репетировать начал гораздо раньше.
— Пора на сцену, — объявила Корнелия, слегка коснувшись щек Кары румянами. Ее макияж и без того был идеальным — любая косметическая компания с удовольствием взяла бы Корнелию в стилисты. Я очень рада, что она согласилась нам помочь. Точнее говоря, я очень благодарна всем моим подругам-чародейкам, потому что «Побрякушки» и музыкальный вечер не имеют никакого отношения к нашим колдовским делам и охране Кондракара. Но, вероятно, когда люди вместе спасут несколько миров и одолеют десяток-другой монстров, крепкая дружба складывается сама собой. Мы все очень разные — разве можно ожидать, что огненная чародейка будет похожа на водяную, а повелительница Воздуха — на владычицу Земли, не говоря уже о Вилл — воплощении чистой энергии? Но когда мы колдуем вместе, то сливаемся в единое целое. Наверное, временами это единение проникает и в нашу обыденную, не волшебную жизнь.
— Не забудь, в третьем куплете надо петь «тихо, как дождинка», а не «тихо, как слезинка», — напомнила Тарани. — Помнишь, мы изменили текст?
— Помню, помню, — успокаивающе отозвалась я. Мы с Тарани вместе сочиняли слова для нашей песни. Я не стала ей говорить, что меня меньше всего волнует, что там будет — «дождинка» или «слезинка». Я до смерти боялась, что вообще забуду весь третий куплет с начала до конца.
— Готово, — объявила Хай Лин, откусывая нитку. — Теперь будет держаться.
— Главное — не дышать, — пробормотала я. Больше ни одной пиццы до конца месяца!
Хай Лин одарила меня своей яркой, заразительной улыбкой, такой, что невозможно было не улыбнуться в ответ.
— У тебя все получится, — сказала она. Ну почему она не дрожит так, как мы? Радуется, как будто сегодня самый лучший день в ее жизни.
