1
Вряд ли еще какому-либо наследнику престола к пятилетию выпадала в подарок война. Самая настоящая. С вооруженной до зубов дружиной, с ревом боевых труб, согласным ударам мечами о щиты и великокняжеским стягом впереди.
Вся детская душа Святослава радостно пела незатейливый и торжествующий гимн:
— Я иду на вас! Я иду на вас!..
А потом впереди показались вооруженные люди, и кто-то большой, которого маленькому Святославу матушка велела слушаться, произнес:
— Мечи копье, княжич!
И он метнул свое детское копьецо меж настороженных ушей собственного коня. И оно вонзилось в землю перед вооруженными врагами…
— Это знак!.. — закричал заросший волосами старик. — Это добрый знак для будущего великого воина!..
— Слава великому князю Святославу!.. — разом взревели дружинники. — Слава! Слава! Слава!..
И то, что славят именно его — и верилось, и не верилось. Ведь до этого дня Святослав долго, так долго, что и в памяти почти не осталось, жил на женской половине великокняжеского дворца. Точнее, это было левое крыло огромного помещения, где обитали женщины и дети. Он носил девичье платьице и маленькие сапожки из оленьей кожи. Даже и не сапожки — на них он еще не имел права, а легкие туфельки, какие носили его подружки — девочки. Только более мягкие и с большими яхонтами на мысках.
Его мать, великая княгиня Ольга, сама кормила его грудью до года, а потом ее сменили сразу две кормилицы, и его окрепшее детское тело стало настолько тугим, что отталкивало пальцы нянек, когда они, играя, пытались его ущипнуть…
— Его тельце, как желудь, великая княгиня!
Потом — Святослав это помнил смутно — стал появляться большой мужчина. От него пахло кожей, лошадьми (он знал их запах, его катали на санках зимой) и чем-то еще. Он не боялся этого мужчины, но испытывал какой-то странный, волнующий трепет. И смело садился на его колени. А дальше начиналась игра: его катали на колене, неожиданно подбрасывая. Сначала он вздрагивал, а потом понял, что страшиться нечего: его обязательно поймают сильные, уверенные руки.
Но лучше всего он запомнил запах. Тот самый («что-то еще»), который, став взрослым, стал излучать сам. Запах боя. Полусмертный, несказанно азартный запах сражения, когда оглядка не вовремя или одно неудачное движение могут оказаться последними.
А потом последовал очень длинный и прекрасный праздник.
И еще ему помнился день, начавшийся с прихода другого мужчины. От него пахло лошадьми, но и только. Вошедший присел перед ним на корточки, взял за плечи, улыбнулся и сказал:
— Вот ты и притопал ножками к первому шагу. Дальше будешь шагать, а не топать. Я твой дядька Живан, так меня и зови.
Дядька приказал женщинам принести одежду. Затем наточил бритву, усадил Святослава спиной к солнцу и старательно выбрил дочиста его голову, оставив только детский кудрявый чуб. Потом сам одел его. Штаны, сапожки, рубашку и княжеское корзно, расшитое золотой вязью. Перепоясал маленьким, но настоящим мечом и сказал:
— Он готов, великая княгиня. Веди!
Вошла матушка в тяжелом парадном платье с мечом на поясе. За нею следовала ближняя боярыня, его пестунья. Они взяли мальчика за руки и повели к выходу из княжеского дворца во внутренний двор. И матушка сказала:
— На крыльце тебя встретит твой покровитель великий воевода Свенельд. Он скажет: «Здравствуй, княжич Святослав!» и поцелует в оба плеча. Ты ответишь: «Здрав буди, великий воевода Свенельд!» Запомни. Потом он посадит тебя в седло, возьмет коня под уздцы и медленно проведет по кругу. Не держись за гриву, держи в руках поводья. И не бойся, тебя подхватят отроки, если не удержишься в седле.
— Я не боюсь, — сказал он.
Странно, но он и вправду ничего не боялся. Ни темноты, ни одиночества, ни зверей, ни людей. Место страха с самого раннего детства заняло в нем чувство настороженности, предупреждавшее об опасности. Это чувство свойственно крупным хищникам, но каким-то неведомым образом оно по-хозяйски разместилось в душе мальчика, единственного наследника Великого Киевского Стола.
Он исполнил повеление матушки в точности. Сказал: «Здрав буди, великий воевода Свенельд!» — и пошел за ним. Воевода посадил его в седло, тихо предупредив:
— Поводья из рук не выпускай.
И Святослав держал в руках поводья, пока великий воевода Свенельд вел под уздцы его коня по кругу, показывая боярам и особо выделенным дворянам внука самого Рюрика, как еще до его появления громко возвестил глашатай. И только после обряда «Посажения на коня» дядька Живан за руку торжественно перевел пятилетнего крепыша из женского крыла великокняжеского дворца в крыло правое. В мужской одежде, с настоящим мечом на поясе и в красном княжеском корзно на плечах.
Они прошли через внутренние двери в огромную палату, дубовые стены которой были сплошь увешаны разным оружием.
— Здесь мы с тобой, княжич, вместе будем учиться отражать удары и наносить их… — начал было дядька, но тут же примолк, так как неожиданно громко заревела труба.
— Трубят поход!..
Живан опять схватил мальчика за руку и полутемными переходами, где на каждом повороте стоял вооруженный воин, провел к выходу внешнему. Стражники распахнули тяжелые дубовые двери настежь, и Святослав с дядькой вышли на площадку перед дворцом, где их ожидал небольшой конный отряд с трубачом под красным княжеским стягом.
