Белые стены Шамбора, увенчанные синими остроконечными крышами, отражались в свинцовых водах. Колеса прогрохотали по арочному мосту.
— Как тихо, — гость маркиза Мариньи впервые за время поездки прервал молчание. — Странно: здесь ничего не изменилось. Даже кусты. Обычно природа меняется быстрее зданий.
Мариньи тревожно оглянулся на своего спутника и ничего не ответил. Главный смотритель изящных искусств чувствовал себя не в своей тарелке в обществе этого любезного 50-летнего дворянина со смуглым лангедокским лицом, изысканными манерами и неизменной улыбкой, дрожавшей на тонких губах.
— Вы напрасно боитесь меня, — мягко сказал гость. — Поверьте, все слухи обо мне сильно преувеличены.
— Я? Боюсь? — Мариньи болезненно поморщился. Он действительно был сильно напряжен, но как человек властный не любил, когда его уличали в слабости.
— Не важно, — гость снова улыбнулся. — Вас к этому подталкивает моя репутация. — Но поверьте, я лишь скромный консультант Его Величества и исполняю маленькие поручения за границей. Я ведь много путешествую.
— Так вы путешественник? — Ответная улыбка Мариньи вышла натянутой.
— Можно сказать и так, — кивнул гость. — Хотя вернее было бы выразиться иначе. Я занимаюсь науками, но — не ученый. Музыкой, но не музыкант. Живописью, но не художник. Дипломатией, но не посол…
— Вам не кажется, — не выдержал маркиз, — что этими загадками вы только подогреваете к себе нездоровый интерес и еще больше губите свою репутацию?
— Я просто человек, у которого нет имени, — усмехнулся гость. — А какая репутация может быть у того, кого нельзя назвать?
— Моя кузина называет вас графом де Сен-Жермен.
— Дени де Сен-Жермен, — кивнул гость. — Но с таким же успехом маркиза могла называть меня любым другим именем. Я бы не обиделся. Это псевдоним. Правда, я использую его чаще, чем другие. Он мне дорог, потому что детство я провел в аббатстве Сен-Жермен недалеко от Парижа. И уже тогда Его Величество осчастливил меня своей защитой.
— Защитой? От кого?
— У всех в этом мире есть враги, — лицо графа стало непроницаемым. — Теперь я могу оказывать Его христианнейшему Величеству маленькие услуги. А благодарность в числе моих пороков.
— И для своих «маленьких услуг» вы выбрали Шамбор, замок овеянный самой дурной славой?
— Прелестная постройка, — возразил граф. — Только людское предубеждение делает ее таинственной и даже мрачной. Впрочем, это место для моей химической лаборатории выбрал не я, а ваша дражайшая кузина, маркиза де Помпадур. Ей показалось забавным, что человек, которого считают магом, обладателем философского камня и эликсира бессмертия, поселится там, где более двухсот лет назад великий Нострадамус встречался с Екатериной Медичи…
* * *
Пухлый томик Вийона перелетел через комнату и ударил механическую птичку к голову. Соловей чирикнул на самой высокой ноте и, захлебнувшись, упал на ковер.
— Какая фальшь! — Маркиза де Помпадур, сама похожая на райскую птицу, откинулась в кресло у стола. — В следующий раз скажите королю, пусть не посылает мне заводных игрушек, вместо того, чтоб прийти самому.
Ее компаньонка мадмуазель дю Оссет бросилась подбирать с полу останки соловья. Она прекрасно знала, что госпожа не столько капризничает, сколько играет в каприз. С таким стальным характером, как у Туанон Помпадур, жалобы, слезы, обмороки и истеричная нежность просто исключались. Но «бедняжке Мари» таки придется рассказать Его Величеству, как гневалась «прекрасная коротышка» и в доказательство предъявить целый фартук позолоченных пружинок и винтиков — все, что осталось от заводного соловья.
Дю Оссет протянула руку за книгой, и в этот момент из ее распахнутых страниц на ковер выпорхнул сложенный вчетверо листок желтой бумаги с золотым обрезом.
— Что это, Мари? — Маркиза наклонилась вперед. — Могу поклясться, минуту назад письма не было.
«Клянись чем хочешь, кошка! — подумала компаньонка. — У тебя в каждом томике стихов по любовной библиотеке». Она беспрекословно протянула госпоже бумажку и выжидающе уставилась на маркизу.
Капризная маска быстро стекла с лица Помпадур.
— Он уже здесь, Мари! — Воскликнула она. — Это чудо! Я не ожидала его так скоро.
— Кто, мадам? О ком вы говорите? — компаньонка редко видела, чтоб маленькие живые глазки Туанон светились таким восторгом.
— О графе Сен-Жермене, глупая! — Холеные пальцы маркизы нервно постукивали по листам книги. — Он вернулся. Он всегда возвращается. Мари! — в голосе Помпадур слышалась неколебимая уверенность. — У нас большая радость и масса дел! Граф де Сен-Жермен…
Глаза мадемуазель дю Оссет напоминали блюдца от чайного сервиза.
— Вы говорите о том господине, который, по слухам, как многие утверждают… Хотя, конечно, это полная чепуха… Маг, волшебник и чародей, живущий вечно?
— Мари, — маркиза встала и взяла компаньонку за руку, — Это очень важный и очень уважаемый человек. И никакие толки о нем вроде: «полная чушь» или «живущий вечно» — неуместны. — в тоне Туанон было столько откровенного приказа, что мадемуазель дю Оссет не могла не подчиниться. — Когда я была еще маленькой девочкой, — уже мягче продолжала Помпадур, — не обращавшей на себя ничьего внимания, он встретил меня в гостях у моей тетки и предсказал любовь короля, власть, сказочное богатство… Словом, — маркиза обвела рукой свои покои, — все это.
