Вокруг было море. Холодная, темная, бескрайняя вода, и уже не ночное, но еще не рассветное небо смыкалось с ней где-то невообразимо далеко, пряча солнце в молочно-серых глубинах. От летящих брызг Джиад мгновенно промокла насквозь, хотя стояла в воде только по пояс, а идущие к берегу волны прокатывались вокруг неё едва ощутимыми упругими толчками. Позади, на близком и одновременно бесконечно далеком берегу, остался Каррас, и Джиад боялась обернуться, хотя встретиться с алахасцем взглядом все равно не вышло бы.
А впереди, всего в паре-тройке шагов, если бы воду можно было мерить шагами, качались в волнах двое иреназе, приподнявшись над спинами салту, то выныривая из морской мглы, то снова погружаясь в нее по грудь. Качались и молчали. И это, пожалуй, было самым умным, что они могли сделать, потому что Джиад чувствовала себя натянутой до предела тетивой. Растяни ещё хоть на волос, тронь неосторожно — порвётся, хлестнув наотмашь.
— Вы сказали, — услышала она свой бесстрастный голос будто со стороны, — что не станете ни к чему меня принуждать.
— Это верно, — медленно, словно с трудом, ответил король иреназе. — Запечатление слишком неустойчиво, оно истончается, рвется, как сгнившая водоросль. Твоя ненависть убьет Алестара, а ты ведь его возненавидишь, если…
— Я его и так не слишком люблю, — уронила Джиад. — Этого вы не боитесь?
Кариалл молча пожал плечами. Небо немного посветлело, и теперь было видно, что король обнажён до пояса, только на шее толстая цепь с тёмным круглым камнем.
— Принц умирает, — подал голос второй иреназе, и Джиад узнала Ираталя. — У нас нет выбора, госпожа страж, мы можем лишь надеяться, что вы сумеете обуздать свою ненависть.
— И я должна поверить? После стольких предательств и лжи?
— Я поклялся Сердцем Моря, — в голосе короля слышалась такая бездонная тоска и усталость, что Джиад едва не дрогнула, но тут же в памяти всплыл потолок её комнаты-темницы, напоминая, к чему ведёт доверчивость.
— Никакого принуждения к постели, — сказала она так же бесстрастно. — Иначе, Малкависом клянусь, вы узнаете, как я могу ненавидеть. Никаких угроз. Вы больше не будете мне лгать — что бы я ни спросила. Когда истечет месяц, я вернусь на землю, но если Алестар снова оскорбит меня словом или делом, вы отпустите меня раньше. И вы никому не позволите причинить мне вред или проявить неуважение: ни принцу, ни жрецам, ни другим иреназе, ни распоследней медузе. Вы клянетесь в этом, ваше величество?
— Да, — так же бесцветно отозвался король, поднося к губам висящий на цепочке камень. — Клянусь Сердцем Моря, что хранит Акаланте, его сутью и силой. Я клянусь соблюдать все эти требования и беречь вас, как самую дорогую гостью. Но поспешим, прошу…
Камень в его пальцах вспыхнул тревожным кровавым огнем, словно на него упал солнечный луч, но вокруг по-прежнему был серый полумрак рассвета, а огромный рубин — чем еще могло быть такое чудо? — сиял сам по себе, изнутри, и Джиад поняла, что морские боги приняли клятву короля.
Она шагнула вперед, и еще раз, потом не выдержала, оглянувшись, и прикипела взглядом к одинокой фигуре у самой кромки воды. Волны лизали сапоги алахасца, стоявшего в обнимку с плащом и клинками Джиад.
— Возвращайся, Джи! — закричал Лилайн, словно только и ждал этого движения. — Я буду ждать здесь, на побережье! Месяц, два, три — сколько понадобится, слышишь?
— Слышу, — крикнула она в ответ, и порыв ветра сорвал слово с губ, унося к берегу, где Лилайн в ответ кивнул. — Я вернусь, Лил!
В глазах щипало от соленой воды, в горле так и стоял плотный комок, и Джиад торопливо сделала третий шаг, последний. Взяла из молча протянутой навстречу руки короля аквамариновый кулон, невольно отметив, что теперь в оправу камня продета не цепочка, а кожаная лента. Руками не порвать… Интересно, отберут ли у неё нож? Впрочем, неважно, если Джиад и в самом деле связана с жизнью принца, злить её попусту иреназе не станут.
Стоя теперь уже по грудь в воде, она с брезгливым холодком просунула голову внутрь ленты и почувствовала, как та, и без того короткая, съеживается, обхватывая шею мягко, но надежно…
— Не тревожьтесь, — торопливо сказал Ираталь, поймав взглядом её невольное движение: — Так просто безопаснее. Чтобы не порвалась и не слетела случайно.
— Да, конечно, — усмехнулась Джиад. — Что ж, я готова…
Оказалось, быть готовым к такому невозможно, сколько раз ни уходи под воду. Салту Ираталя подплыл рывком, начальник охраны протянул руку, помогая сесть в седло позади себя, — и тут же, стоило Джиад оказаться на спине рыбозверя, ушел в глубину.
Вода сомкнулась над головой беспощадной тяжестью, заливая нос, рот, глаза, уши. Ледяной хваткой сдавила тело, полилась в горло, заставив снова пережить дикий страх захлебнуться. Джиад впилась пальцами в плечи Ираталя, пытаясь вдохнуть, выдавить из себя солёное, плотное — и закашлялась, чувствуя, что дышит. Водой — но дышит!
— Нет, ничего, — с трудом проговорила она, задыхаясь и отплевываясь, тревожно обернувшемуся назад Ираталю. — Ничего… Что-то в этот раз…
