Возвратясь из практического плавания в Средиземном море на корабле «Ретвизан», я просматривал ряд статей… за прошлый, 1858 год… Но ничто так не привлекло моего любопытства, не удивило и не порадовало меня, как статья под заглавием «Петропавловская экспедиция» — сочинение Эдуарда Гайли. Прочтя со вниманием статью эту, я был поражен совершенного откровенностью ее изложения и ясно увидел, что читатели… за границей знают гораздо более о действиях союзных эскадр у берегов Сибири и Амура, чем знают о них у нас в России, где, кроме официальных донесений и писем, набросанных на скорую руку, до сих пор нет никаких источников. Взвесив все эти обстоятельства и располагая журналом, веденным под непосредственным влиянием происшествий, я решился, разобрав с возможною подробностию и беспристрастием статью господина Гайли[1], не ограничиться одним этим разбором, а еще попытаться рассказать, как сумею, тот длинный ряд счастливых событий, который привлек к отдаленным и прежде столь мало известным берегам Восточного океана внимание всего образованного мира. Начну с разбора статьи господина Гайли, и именно прямо с того, что уход «Авроры» из Калао, с которого автор приступает к рассказу, описан им не только чрезвычайно интересно, но еще с самой толковой и беспристрастной оценкой положения фрегата. «Аврора», как говорит он и как действительно было, оставила берега Перу 14 апреля 1854 года, т. е. по прошествии уже более месяца времени со дня объявления войны в Европе; английский пароход «Вираго», нарочно отряженный в Панаму, с нетерпением ждал там официальных депеш о разрыве; получив их, он пришел в Калао 25 апреля (7 мая), т. е. 11 дней спустя после нашей съемки с якоря, а следовательно, становится очевидно, что успели уйти мы только что вовремя; опоздай фрегат несколько дней, и нет сомнения, что по получении депеш союзные адмиралы[2] постарались бы удержать его, несмотря на нейтралитет Перуанского порта…
Положение «Авроры» в порту Калао было самое критическое, и, конечно, если бы капитан предполагал застать там всю эскадру союзников на Тихом океане, он никогда не зашел бы туда. Обычное пребывание английских и французских крейсеров в этих водах есть Вальпарайзо; минуя его, мы, против обыкновения судов, огибающих мыс Горн, рассчитывали в Калао освежить команду, спокойно запастись провизией и потом уже идти далее; вышло напротив. Привлеченные беспорядочностью перуанского правительства и близостью к Панаме для получения новостей, неприятельские эскадры очутились с нами борт о борт у берегов Перу. Пришлось торопиться, запасаться провизией на скорую руку и, не имея возможности дать команде оправиться, после самых трудных и продолжительных переходов[3], идти немедленно далее, к месту, отстоявшему от нашей последней якорной стоянки на расстоянии не менее 9 тысяч морских миль! Этого было уж слишком много для самой здоровой команды; и последствия, как и должно было ждать, не замедлили обнаружиться перед нашим приходим на Камчатку. Вряд ли какому-нибудь другому судну удастся когда-нибудь быть в том положении, в котором была «Аврора» на Калаоском рейде: рядом — сильные неприятельские эскадры, неизвестность настоящего и самая тяжелая будущность! При всем этом визитам и учтивостям конца не было, в особенности со стороны французов. Мы должны были отплачивать тою же монетой и при посещении их судов не могли не заметить совершенно боевого и исправного вида обеих эскадр; учения артиллерийские, свозы десантов, примерные высадки производились каждый день, по нескольку раз; было очевидно, что все это подготовляется на наши головы, а между тем все встречи на берегу были до крайности любезны и даже радушны. Лима, столица Перу, от Калао отстоит всего на 10 верст и соединена с ним железной дорогой; французы и англичане, бывшие уже прежде несколько раз, хорошо звали этот город и охотно сообщали нам о нем все подробности, в отелях мы с ними были постоянно вместе, на гуляньях тоже, и, право, смотря на толпу молодежи в мундирах наших, французских и английских, смотря на эти оживленные, улыбающиеся и уж вовсе не враждебные лица, трудно было верить, что тут есть враги, что вскоре кровь прольется между ними и что многим из них предстоит никогда не добраться до своего родного крова!..
Удивление, возбужденное уходом «Авроры», очень естественно, так как союзники не сомневались, что фрегат останется в Калао еще, по крайней мере, около двух недель; узнав от американского консула в Лиме о неизбежности разрыва, капитан наш решился ускорить прием провизии и по окончании его, не теряя ни минуты, сняться с якоря; на берегу между тем всем, кто нас спрашивал, мы отвечали, что остаемся еще в Перу не одну неделю, что станем поджидать здесь депешей и что, наконец, имеем такие повреждения, без фундаментального исправления которых нет возможности выйти в море. Куда идем, нас, конечно, не спрашивали. Надеясь на продолжительную стоянку фрегата в Калао, союзники не сомневались, что еще до нашего ухода «Вираго» успеет привезти положительные известия. И вдруг 26-го по новому стилю… фрегат начал сниматься с якоря и через несколько часов вместе с исчезнувшим туманом исчез и фрегат!..
