Его звали Рондино. Сирота с раннего детства, он был оставлен на попечение деревенского старосты, который приходился ему дядей, но, будучи человеком скупым, обращался с ним дурно. Когда Рондино пришло время призываться, староста твердил всем и каждому:
— Надеюсь, Рондино попадет в солдаты и мы от него избавимся. Из этого бездельника ничего путного не выйдет. Рано или поздно он осрамит нашу семью. Ручаюсь, что он кончит на виселице.
Говорят, что староста ненавидел Рондино по неблаговидным причинам. Он распоряжался небольшим наследством племянника и не спешил с отчетом. Так ли, нет ли, но Рондино зачислили в рекруты, и он покинул свою деревню, уверенный, что по наущению дяди жеребьевка была подтасована и он стал жертвой явного обмана.
Очутившись в полку, он частенько не являлся на сбор и вообще выказывал столь упорное неповиновение, что его отправили в дисциплинарный батальон. Наказание, видимо, сильно подействовало на него, он обещал вести себя примерно и сдержал слово. Спустя несколько месяцев его вернули в полк. После этого он исправно нес солдатскую службу и всеми силами старался отличиться перед начальниками. Он был грамотен, ум имел сметливый. По истечении короткого времени его произвели в капралы, а вслед за тем — в сержанты.
Однажды полковник сказал ему:
— Рондино! Срок вашей службы истекает. Но я думаю, что вы останетесь с нами.
— Нет, господин полковник, я хочу возвратиться домой.
— Напрасно. Вы уже в чине сержанта, а ежели и впредь будете похвально себя вести, то скоро дослужитесь до фельдфебеля. Оставшись в полку, вы упрочите свое благополучие, тогда как в деревне вы умрете с голоду либо будете обузой вашим родным.
— Господин полковник! Я располагаю небольшим состоянием.
— Ошибаетесь. Ваш дядя пишет мне, что ваше воспитание потребовало таких издержек, каких вам вовек не возместить. Кстати, ежели бы вы знали его мнение о вас, вы повременили бы возвращаться к нему. Он пишет, чтобы я во что бы то ни стало удержал вас в полку, что вы негодник, что все вами гнушаются и ни один крестьянин во всей округе не даст вам работы.
— Он это говорит?
— Могу показать письмо.
— Пусть так! Хочу увидеть родные края.
Пришлось дать согласие на его отставку; ее сопроводили почетными аттестациями.
Рондино без промедления явился к своему дяде, укорил его в несправедливости и дерзко потребовал возврата принадлежащего ему имущества. Староста заспорил, вышел из себя, вытащил путаные счета, и в конце концов ссора достигла такого накала, что он ударил Рондино. Тот выхватил кинжал и уложил старика на месте. После этого убийца покинул деревню и попросил приюта у одного из своих друзей, который жил в горах, на уединенной мызе.
Вскоре три жандарма отправились туда, чтобы взять его. Рондино подстерег их на глухой дороге, одного убил, другого ранил, а третий обратился в бегство. Со времен гонений на карбонариев[1] в Пьемонте жандармов недолюбливают, и тот, кто их побеждает, неизменно заслуживает всеобщее одобрение. Рондино прослыл героем среди окрестных жителей.
Новые стычки с вооруженной силой принесли Рондино такой же успех, что и первая, и еще увеличили его славу. Говорят, будто бы за два-три года он убил или ранил десятка полтора жандармов. Он часто менял пристанище, но никогда не отдалялся от своей деревни больше, чем на семь-восемь миль. Он никогда не крал; только заметив, что его запасы истощаются, он просил четверть экю у первого встречного, чтобы купить свинца и пороху. Ночевал он обычно на уединенных фермах. Перед сном он запирал все двери и ключи уносил в отведенную ему комнату. Оружие клал рядом с собой, а перед домом выставлял дозор — огромного пса, который неотступно следовал за Рондино и чьи грозные клыки хорошо были знакомы его недругам. На рассвете Рондино возвращал ключи и благодарил хозяев, а они обычно просили его принять немного припасов.
Один мой знакомый, богатый помещик А., видел его тому года три. Шла жатва, и А. присматривал за работниками, как вдруг заметил, что к нему приближается хорошо сложенный человек, крепкий, с лицом мужественным, но совсем не свирепым; у него было ружье, однако в пятидесяти шагах от жнецов он прислонил его к дереву, приказал псу посторожить и, подойдя к А., попросил не отказать ему в небольшом подаянии.
— Почему вы не работаете вместе с моими людьми? — спросил А., приняв его за обыкновенного нищего.
Беглец улыбнулся и сказал:
— Я Рондино.
Ему тотчас же предложили несколько пистолей.
— Я никогда не беру больше четверти экю, — возразил он. — Этого довольно, чтобы наполнить порохом мой рожок. Но раз уж вы хотите помочь мне, благоволите распорядиться, чтобы мне дали поесть, — я голоден.
Он взял немного хлеба и сала и хотел немедленно удалиться, унося с собой свой обед, но А. удержал его еще на несколько минут, любопытствуя получше разглядеть человека, чье имя было у всех на устах.
— Вам бы следовало уехать отсюда, — сказал он Рондино. — Рано или поздно вас схватят. Перебирайтесь в Геную или Францию, оттуда достигнете Греции, там вы найдете военных, наших соотечественников, они хорошо примут вас. Я охотно ссужу вас деньгами на дорогу.
