Новогоднее утро Ивана Александровича Прошмыгнова застало в подворотне на окраине Рамодановска, неподалеку от скромного магазинчика с помпезным названием «Гипермаркет „Барс“». И черт его дернул играть на интерес! Теперь вот, вместо того чтобы культурно бухать с корешами, торчи здесь в ожидании жертвы. Обидно. Карточный долг, конечно, священен, но что, нельзя было фант поумнее придумать? Вот приспичило им, чтоб Ваня кого-нибудь ограбил, а на вырученное им бухла принес, и все! Придурки! Да за лавэ после последнего налета на дальнобойщиков можно год всей толпой бухать в лучших ресторанах Рамодановска. Отморозки!
Иван Александрович Прошмыгнов, он же Ваня Кистень, и сам был отморозок, но тем не менее надулся как мышь на крупу, мысленно прокручивая нанесенные его высокоинтеллектуальной личности обиды. Да если б не этот долбаный дефолт, он бы сейчас был в столице! По нем же ГИТИС плачет! Он же все ужастики Запада, все вестерны наизусть знает! Вся братва Рамодановска в его видеопрокате пасется. Блин! Да сколько еще ждать? Ваня Кистень закатал рукав, посмотрел на часы, щурясь от яркого солнечного света, рикошетом бившего по глазам, отражаясь от белоснежных сугробов. Полдесятого… и тут до недалеких мозгов Кистеня дошло, что сегодня же первое января! Какой дурак пойдет в этот день в магазин, и какой магазин, кроме продуктового, вообще откроется! А «Барс» хоть и гипер, но торгуют там только презервативами и китайскими телевизорами.
— Суки! Приколисты хреновы! Да пошли вы все на…
Пнув с досады носком ботинка обледенелый сугроб, Кистень двинул было обратно на хазу, где его дожидалась братва, но потом резко развернулся, сообразив, что с пустыми руками идти туда не след. Зябко передернувшись, Кистень потрусил в сторону своего магазина видеопроката, благо до него было всего три квартала.
Краевой центр отметил начало нового тысячелетия на славу. На улице практически не было ни души, если не считать какого-то забулдыги, ворочавшегося в снегу прямо у порога его магазина.
— У, блин, нажрался!
Ваня нагнулся, чтобы за шиворот оттащить бомжа подальше от своего детища, и замер.
— Сохрани, — прохрипел бомж, дрожащей рукой протягивая ему ребристый хрустальный шар, вправленный в золотую оправу. На одной из боковых граней кристалла мерцала гравировка. Гемма была выполнена очень искусно. Крылатая страсть с дикой злобой смотрела на Кистеня. — Передай ангелам… это поможет… — Шар висел на массивной, явно не медной цепи на его шее. Кожа на лице бомжа бугрилась, покрываясь красными пятнами, словно от ожогов.
— Какой базар, блин, — залепетал Кистень, воровато озираясь.
Рядом никого не было, но рисковать не стоило. Мало ли кого вынесет под пьяной эйфорией нового тысячелетия на улицу? Торопливо открыв магазин, Кистень затащил умирающего забулдыгу, обвешанного золотыми цацками, внутрь, плотно закрыл дверь, задернул жалюзи и шторы, включил свет и опять замер. Кожа на лице забулдыги прекратила бугриться. Странный бродяга, до последнего момента протягивавший ему хрустальный шар, облегченно выдохнул и потерял сознание. Из-под верхней губы на мгновение показались острые клыки и нырнули обратно. Ваня понял, кто перед ним. Недаром он часами просиживал перед экраном, пялясь на ужастики. Сдернув с шеи длинную серебряную цепь с двумя массивными крестами на концах, которые частенько использовал в качестве кистеня, за что и получил свое прозвище, отморозок начал вязать ею вампира по рукам и ногам…
То, что с вечерней пробежкой для поддержания формы Валентин на этот раз припозднился, стало ясно, когда зажглись ночные фонари. На бегу юноша расстегнул молнию нагрудного кармашка спортивной майки, вытащил оттуда мобильник и посмотрел на дисплей.
— Тьфу!
На свой любимый ментовской сериал «Улицы разбитых фонарей» он явно опаздывал. Однако если дорогу спрямить и рвануть не по кольцевой, а напрямую, то еще можно успеть. Валентин решительно свернул в ближайший проулок и понесся во весь опор через район новостроек в сторону центра Рамодановска. Бывший спецназовец срочной службы был в отличной спортивной форме. Несмотря на то что атлет успел уже сделать марш-бросок в пять километров, скорость на финальном рывке даже возросла. Однако юноша знал, как вредно чересчур сильно насиловать организм, а потому, отмахав еще с полкилометра, начал сбрасывать темп, а вскоре и вообще перешел на быстрый шаг, прислушиваясь, как бешено молотящее сердце в груди начинает стучать спокойнее и ровнее. Теперь он успевал. До его дома оставалось всего ничего — пара кварталов. Юноша собрался было нырнуть в ближайший просвет между близко стоящими домами, чтобы дворами проскочить на соседнюю улицу и еще больше сократить путь, как подозрительные звуки оттуда заставили его замереть. Слишком уж характерные это были звуки. Со стороны двора до него доносились глухие удары и шлепки. Этот район Рамодановска уже давно пользовался дурной славой. Большинство криминальных авторитетов края были выходцами именно отсюда, и в темных подворотнях Новосельской и Краснознаменной улиц местные кланы частенько проводили между собой разборки. Однако Валентин по опыту знал, что такого типа разборки сопровождались, как правило, отборным матом и беспорядочной пальбой. Опыт этот, правда, был не особо велик: перед призывом его слегка отмороженный друг детства Колян чуть было не затащил в один такой клан, и юноша даже успел поучаствовать в паре стычек. К счастью, все тогда обошлось вульгарным мордобоем, и, опять-таки к счастью, ума у него хватило вовремя остановиться и не перейти тот рубеж, после которого нет возврата. Он не был повязан кровью. А последнюю детскую дурь из него выбила армия.
