Статьи 1992
«Открыться мировой цивилизации!» — что за лозунгом?
Что же, все-таки, с нами хотят сделать?
Интеллигенция после перестройки: пора оглядеться
Вырвать электроды из нашего мозга
Деградация логического мышления: издержка перестройки или культурная диверсия?
Геннадий Бурбулис: «Мы строим Шартрский собор»
Кому выгодно стравить «наследников России»?
Обман
*
Вспоминая мифы перестройки: рыночная экономика
На Россию напали полчища ваучеров
Иное — дано
*
Граждане судьи!
«Олег Румянцев против КПСС»: печальный детектив
От защиты прав человека — к философии тоталитаризма (Уроки слушания «дела КПСС»)
Через «дело КПСС» — к познанию нашего общества
*
Новая демократическая интеллигенция: старые болезни
Статьи 1993
Вперед, к обществу классовых антагонизмов!
Наша глумливая демократия
От чего же мы отказались?
Размышления новообращенного демократа (перевод с испанского)
Что есть человек
*
Еще не поздно затормозить
Россию — во мглу?
Уроки переворота: человек с ружьем — против Конституции
Девятый день
В контракте проступает кровь
Будущее проясняется
*
«Почему же нас так плохо кормили в СССР?»
Удавка на шее российской деревни
Зачем удушают село?
*
Политическая ситуация и технологический риск в России
Россия — против «Выбора России»
От «симфонии народов» — к «этническому тиглю»
Статьи 1994
Как сжить со свету русских?
Обвинение: гомицид
Миф криминальной революции
Разбор полетов в момент передышки
*
Хитрость каракатицы (Если бы Гайдаром был я…)
Очереди и свобода
С тоской предателя в глазах
*
Что мы позволили сломать
Деклассирование
Плачут по России
Воссоздание Союза — в чем корень проблемы?
*
В одном строю с капитаном Русаковым
Маразм власти в обществе спектакля
Приднестровье, Абхазия, Чечня… далее везде?
Я, Кара-Мурза Сергей Георгиевич, рождения 1939 года, русский, по образованию химик (доктор химических наук), но с 1968 г. занимался методологией науки, а потом системным анализом.
Пока у нас была надежная держава, я, как и почти все, не заботился об осмыслении нашей жизни, обходился философским суррогатом, который наше общество, по сути еще крестьянское, объяснял неправильно. Наши настоящие культурные устои держали нас и под шелухой идеологии, ибо была подпорка советского государства. Но это нам и дорого обошлось — мы ничего не поняли, когда «друзья» подпиливали эту подпорку. Мы дали разрушить советский строй — наше жизнеустройство.
Мне советский строй напоминает семью, в которой родители прошли очень суровое детство и тяжело работали всю жизнь. И хотят, чтобы сыночек насладился радостями жизни. Но не хватает культуры и силы духа воспитать сыночка без помощи такого стихийного воспитателя, каким служит беда и нужда — он вырастает свиньей и в конце концов выгоняет стариков из дома. Ведь те, кто пережил войну, именно так воспитали нынешнее молодое поколение. Не может же не понимать про себя наша молодежь, что все их кожаные куртки и видеомагнитофоны — это кусок хлеба, вырванный изо рта у стариков. Жалко ужасно этих ребят и девушек, введенных в соблазн, ждут их большие беды, и вина во многом на моем поколении.
Часть вины мы снимем, осмыслив происшедшее, оставив молодежи хоть какое-то связное знание. Став жертвами разрушения, мы обязаны подняться над болью и гневом, стать и летописцами, и предсказателями. В каждом акте разрушения видно целое — те идеалы и интересы, которые движут разрушителями. Видны и причины слабости жертв. Я близко наблюдал, как зарождалась, оправдывалась и воплощалась программа по уничтожению советской науки.
Наша наука — уникальное культурное и духовное явление, труднообъяснимое. Сходное с таким явлением, как Пушкин. Демократическая элита наблюдает за ее агонией с плохо скрытым наслаждением, как порочный ребенок за смертью замученного им котенка. Ни возгласа сожаления или боли. Я все время об этом думаю, ищу объяснение. Иной раз даже кажется, что из нашего народа выделилась какая-то его часть, которая физиологически устроена в чем-то иначе. Как если бы объединились в политическое движение, скажем, гомосексуалисты. Может быть, у них и есть основания обижаться на остальную часть народа, но было бы страшно, если бы они захватили тотальную власть и пытались всех заставить жить по их принципам.
Но наука — частность. Речь шла и идет о сломе цивилизации в целом, о смене всех ее устоев, типа хозяйства и человеческих отношений. Связать все, что мы видим, в систему, непросто. Приходится учиться.
О себе могу сказать, что стараюсь побольше читать, выбирая авторов трех категорий: тех, кто осмысливал западное общество, предлагаемое нам как образец; тех, кто понял и отверг евроцентризм и ценит разнообразие цивилизаций; тех, кто пережил тяжелые кризисы и болезни общества, сам наблюдал крушение устоев. Из всего, что я прочел, могу сделать вывод: интеллектуальная бригада «архитекторов» перестройки и реформы пошла на заведомый обман колоссального масштаба. Меня просто поражает этот шаг людей, работавших в науке, это — совершенно небывалое явление.
Второе, что я стараюсь делать — вспоминать свою жизнь до мельчайших подробностей, особенно детство, войну. Все сегодня видится в ином свете, наполняется новым смыслом. И когда я сегодня вижу озлобленных, обиженных на страну и на народ артистов и академиков, которым как будто чего-то недоплатили, я поражаюсь — живут ли они? Или только подсчитывают убытки? И мне кажется, что эти люди, хлебнув западного мироощущения, не справились с ним, не «переварили» его, а заболели. Хотелось бы помочь им. Но как это сделать, когда они считают себя победителями?
