Сережа выскочил из дома, едва позавтракав. Спешить ему было особенно некуда — почти все друзья разъехались: кто в деревню, кто на юг. Но и дома делать было совершенно нечего. Папа уехал на работу пораньше, ему надо было завезти Ваньку, Сережиного брата, в больницу на процедуры; а к маме сейчас придет ее ученица (мама нигде не работала, только подрабатывала учителем или, как она говорила, репетитором английского языка). Да и погода на улице была классная: солнце, жара.
Выйдя из подъезда, Сережа задумался, не зайти ли за Бутером, но все же решил погулять в одиночестве. Вдвоем с Бутером ему было скучно; тот и в компании был занудой, но когда ты еще и с Толиком, Саней и Рустиком, это не так заметно. К тому же Бутер явно ревновал друзей к Сереже. Ведь он-то в Паршино родился и вырос, а семья Сережи переехала сюда только полтора года назад. Сережку сразу приняли в компанию и стали звали гулять даже чаще, чем Бутера.
Вообще-то, Бутера звали Артур, а кличку ему придумали еще давно, из-за смешной фамилии Бухлер, а еще из-за того, что мама постоянно давала ему с собой бутерброды, даже если они уходили гулять всего на пару часов. В свои двенадцать, на год старше, чем было Сереже, Бутер был слишком толстым, и ребята даже хотели переименовать его в Пончика, но слово Бутер было прикольнее. Да и привычнее.
Сережа прошел мимо дома Бутера, стараясь держаться ближе к стене дома, чтобы тот вдруг не увидел его в окно и не напросился с ним, и пролез через дырку в бетонном заборе. Зачем тут был забор, было непонятно. Заборами обычно огораживают какие-то здания, а тут он просто разделял два двора.
Было по-настоящему жарко и немного душно, ветра не было, и воздух, прогретый июльским солнцем, казалось, застыл. Только обилие деревьев и кустов как-то освежало. Зачем им эти деревни и юг? После Петропавловска и в Подмосковье, как на юге.
Сережа немного покрутился в соседнем дворе и пошел по направлению к частному поселку. Там ему было нечего делать, но, во-первых, по пути был магазин, где он хотел купить мороженого, а во-вторых, за поселком располагался пруд. Сейчас там наверняка куча народу, и местные, и москвичи. Но Сережа не собирался идти на пляж. У него было свое место на берегу, дальше, в глубине леса. Спуск в воду там неудобный, высокий и глинистый, но зато там редко кто еще бывает.
Его любимого мороженого, эскимо в шоколадной глазури, не было, и он взял вафельный стаканчик. Идти до частного поселка было минут десять, и Сережа как раз успел съесть свой стаканчик, когда подошел к шлагбауму, преграждавшему путь в поселок.
Вообще-то, хоть местные жители и называли Паршино городом, оно по-настоящему, официально, было поселком, а это, получается, поселок в поселке. Частным его называли, потому что он состоял из частных домов и коттеджей, двух- и трехэтажных. Огораживал поселок высокий железный забор, а внутрь пускали только жильцов и их гостей.
Сережа был там один раз, когда они ходили в гости к Паше. Они с друзьями познакомились с ним в марте, когда слонялись по городу. Городские дети и дети из поселка редко общались друг с другом, но Пашке было скучно внутри забора, и он часто гулял по городу один. Он прибился к их компании и через неделю даже пригласил их в гости.
Сережа жил в двухкомнатной квартире пятиэтажного дома: в одной комнате родители, в другой он с Ванькой. Остальные ребята из их компании жили примерно в тех же условиях. А у Пашки, точнее, у его родителей, был прямо-таки дворец: большой двухэтажный дом с огромной столовой, совмещенной с кухней, гостиной и пятью комнатами наверху. Не считая комнаты горничной. Кроме того, на их участке был гараж и настоящий бассейн, правда, маленький.
Паша показывал свои владения без хвастовства, даже немного смущаясь. Он, казалось, стеснялся того, что его родители были настолько богаче родителей его новых друзей.
Впрочем, настоящими друзьями они так и не стали. Когда Саня позвонил Паше на следующий день, тот сказал, что родители запретили ему дружить с ребятами. Якобы после их прихода из гостиной пропала какая-то дорогая фигурка. Сначала они оскорбились, потом заподозрили Бутера, который как раз долго ошивался в гостиной, но тот клялся, что это не он, и даже набросился с кулаками на Рустама, громче всех обвинявшего его.
В конце концов решили, что, наверное, оно само где-то затерялось, а обвинили их. И потом в разговорах они старались не возвращаться к этому неприятному случаю. И с Пашей тоже больше не общались. Хотя Сереже было жаль, Пашка ему понравился.
У шлагбаума Сереже вдруг захотелось позвонить Пашке. Уже столько времени прошло, может, эта штука нашлась, и Пашу отпустят погулять с ним. Но телефон Паши был только у Сани. Не звонить же ему сейчас в Сочи, чтобы спросить номер. Он огляделся вокруг: может, Паша как раз сейчас гуляет где-то рядом, но из детей увидел только девочку, идущую изнутри поселка к выходу.
Сережа задумался. Может, он с родителями на пляже? Хотя зачем ему, у него и дома бассейн есть. Но проверить стоило. Он повернулся направо, где параллельно забору шла тропинка к пляжу, и сделал два шага.
