Легкое дело — тяжело писать и говорить, но легко писать и говорить — тяжелое дело, у кого это не делается как-то само собою.
В. Ключевский
У вас — сын или дочурка, очаровательные создания. Вам хочется, чтобы к этому очарованию они присоединили бы еще и высокую культуру речи.
Ну что ж? Давайте их учить. А чему? Речи? Но прежде всего какой — устной или письменной?
Посмотрим в корень. Когда человека начинают обучать письму? Если он не вундеркинд, начинают обучение лет в шесть, перед самым поступлением в школу, уже в детском саду.
Значит, его грамотой в значительной мере, кроме вас, займутся специалисты своего дела — педагоги. Их главной заботой как раз и будет письмо, письменная речь, и вам можно быть спокойными в этом отношении: письму они обучат вашего малыша лучше и правильней, чем это можете сделать вы.
Конечно, попадаются ребята, начинающие писать и с пяти и с четырех лет. Это — исключения, а мы с вами будем заниматься «средними случаями».
Меня самого отдали в школу шести лет. На экзамене я поразил педагогов, смело начертав на огромной классной доске острым уголочком мела букву «о» размером чуть побольше, чем «о», напечатанные на этих строчках. Я выучился писать самоучкой. Но очень долго не мог в толк взять, что, дойдя до конца строки, надо следующую начинать опять слева. Я их гнал «взад-вперед», «бустрофедон», «как пашут волы». Так в самой древности писали греки.
Знал я (да и вы тоже) детей, еле пишущих и во втором-третьем классе: у каждого свой характер и свои способности. Так или иначе, чаще всего забота об обучении письму падает уже на школу.
Заметим: как только дети поступают туда, родители начинают «сомневаться»: так ли учат наших Васеньку или Дашеньку, как нужно, и, в частности, почему их учат не так, как учили нас самих?
От всего сердца советую вам: примите в расчет, что между светлыми днями вашего школярства и теми, когда «в первый раз в первый класс» отправился ваш первенец, прошло, худо-бедно, лет 18–20, если не больше.
Когда меня снаряжали в школу, в Петербурге еще трамвая не было. Не было и телефонов. Моего старшего сына же я повез в первый класс уже на троллейбусе, трамвай стал транспортом устарелым.
К этому моменту он уже без всякого затруднения звонил по любым телефонам и к кому заблагорассудится.
Когда пришел черед учиться моему внуку, он превосходно включал и выключал телевизор, а ездить привык уже и на любых такси — на «Победах», на «Волгах».
Я и в вузе писал еще стальным пером, макая его в чернила, а этот внук в первом классе сражался еще с «вечной ручкой», а с третьего официально перешел на «шарик». Поэтому в школе исчез важнейший в моем детстве предмет — чистописание.
Изменилось все вокруг. Так умно ли ожидать, чтобы в методах обучения, в школьных программах все застыло на уровне «вашего детства». Простите, почему «вашего», а не «моего»? Или отчего не на способах обучения времен моего дедушки, времен «Детства» Максима Горького? Помните?
«— Ну-ка ты, пермяк, соленые уши, поди сюда! Садись, скула калмыцкая! Видишь фигуру? Это — аз. Говори: аз, буки, веди! Это — что?
— Буки!
— Понял! Это?
— Глаголь.
— Верно. А это?
— Аз.
…Вскоре я уже читал по складам псалтирь… Обыкновенно занимались этим после вечернего чая, и каждый раз я должен был прочитать псалом.
Буки — люди — аз — ла — бла; живете — иже — же — блаже[1], наш — ер — блажен, — выговаривал я, водя указкой по странице, и от скуки спрашивал:
Блажен муж — это дядя Яков?
Вот я тебя тресну по затылку, ты и поймешь, кто есть блажен муж!»
Точно так учили и ваших прадедов, но навряд ли вам показалось бы, что этот способ лучше того, что вы испытали на себе. Вообразите: если бы вам, первоклашкам, ваши прародители стали бы внушать, что вас учат неправильно и надо учить не «а», «бе», «ве», а «аз», «буки», «веди»? И переубедили бы вас?
Повторяю (возможно, не в последний раз!): ребенок пошел в школу — не вмешивайтесь в школьное обучение. Напротив, всемерно помогайте ему, и в первую очередь во всем, что относится к обучению письменной речи, письму.
ПРАВИЛА И ЗАКОНЫ
Школа учит прежде всего правилам, их запоминанию и применению. Главным образом — правилам правописания, затем — грамматики и синтаксиса.
Конечно, упражняется он там и в овладении речью устной; но и в этой области предметом изучения являются в основном правила. Просмотрите любой учебник русского языка для начальной школы, и вы сами убедитесь в этом. Вопросу о вековечных законах нашего языка, о его все организующем духе там уделяется сравнительно мало внимания. Да и времени не хватает!
А что, обе проблемы представляются существенно различными? Ну как же? Каждый говорящий по-русски (даже совершенно неграмотный) спокойно и свободно, без всякой подсказки, употребляет где нужно — звонкие, где требуется — глухие согласные на концах слов, и в их середине, перед другими согласными.
С самого раннего детства мы умеем различить «бабу» от «папы», и вас нисколько не смутит, что эти явно различные согласные вдруг начинают звучать одинаково, как только оказываются на концах слов:
Собралось много пап.
Собралось много бап.
