Гроздь

Гроздь

Первые сборники стихов Владимира Набокова (В. Сирина) критика оценила очень низко. Основной удар пришелся по сборнику «Гроздь». Рецензенты — Александр Бахрах, Константин Мочульский — наперебой обвиняли молодого поэта в творческой незрелости и подражательности (прежде всего А. Фету и А. Блоку), выделяя в качестве главного недостатка его лирики «чисто внешний подход к миру, бедность внутренней символики, отсутствие подлинного творческого огня» (Глеб Струве). «У стихов Сирина большое прошлое и никакого будущего» (Константин Мочульский) — таков был жестокий приговор критиков.

Лишь один рецензент (Владимир Амфитеатров-Кадашев, товарищ Сирина по литературному объединению «Братство круглого стола») дал безусловно положительный отзыв на уже изрядно пощипанную и побитую «Гроздь».

Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Жанр: Поэзия
Серии: Всемирная библиотека поэзии , Набоков, Владимир. Стихи №3
Всего страниц: 6
ISBN: 5-222-00563-1
Год издания: 1998
Формат: Полный

Гроздь читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал



I. ГРОЗДЬ

«Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит?..»

Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит?
     Как тесно яблоки висят!
Как бы сквозь них, блаженно солнце светит,
     стекая в сад.
И, сонный, сладостный, в аллеях лепет слышен:
     то словно каплет на песок
тяжелых груш, пурпурных поздних вишен
     пахучий сок.
На выгнутых стволах цветные тени тают,
     на листьях солнечный отлив…
Деревья спят, и осы не слетают
     с лиловых слив.
Кто выйдет ввечеру? Кто плод поднимет спелый?
     Кто вертограда господин?
В тени аллей, один, лилейно-белый,
     живет павлин.
1922

«Придавлен душною дремотой…»

Придавлен душною дремотой,
я задыхался в черном сне.
Как птица, вздрагивало что-то
непостижимое во мне.
И возжелал я в буйном блеске
свободно взмыть, — и в сердце был
тяжелый шорох, угол резкий
каких-то исполинских крыл.
И жизнь мучительно и чудно
вся напряглась и не могла
освободить их трепет трудный —
крутые распахнуть крыла.
Как будто каменная сила —
неизмеримая ладонь —
с холодным хрустом придавила
их тяжкий шелковый огонь.
Ах, если б звучно их раскинуть,
исконный камень превозмочь,
громаду черную содвинуть,
прорвать глухонемую ночь, —
с каким бы громом я воспрянул,
огромен, светел и могуч!
Какой бы гром в ответ мне грянул
из глубины багряных туч!

«Есть в одиночестве свобода…»

Есть в одиночестве свобода,
и сладость — в вымыслах благих.
Звезду, снежинку, каплю меда
я заключаю в стих.
И, еженочно умирая,
я рад воскреснуть в должный час,
и новый день — росинка рая,
а прошлый день — алмаз.

«Из блеска в тень и в блеск из тени…»

Из блеска в тень и в блеск из тени
с лазурных скал ручьи текли,
в бреду извилистых растений
овраги вешние цвели.
И в утро мира это было:
дикарь, еще полунемой,
с душой прозревшей, но бескрылой, —
косматый, легкий и прямой, —
заметил, взмахивая луком,
при взлете горного орла,
с каким густым и сладким звуком
освобождается стрела.
Забыв и шелесты оленьи,
и тигра бархат огневой, —
он шел, в блаженном удивленье
играя звучной тетивой.
Ее притягивал он резко
и с восклицаньем отпускал.
Из тени в блеск и в тень из блеска
ручьи текли с лазурных скал.
Янтарной жилы звон упругий
напоминал его душе
призывный смех чужой подруги
в чужом далеком шалаше.

«Я на море гляжу из мраморного храма…»

Я на море гляжу из мраморного храма:
в просветах меж колонн, так сочно, так упрямо
бьет в очи этот блеск, до боли голубой.
Там благовония, там — звоны, там — прибой,
а тут, на вышине, — одна молитва линий
стремительно простых; там словно шелк павлиний,
тут целомудренность бессмертной белизны.
О, муза, будь строга! Из храма, с вышины, —
гляжу на вырезы лазури беспокойной, —
и вот восходит стих, мой стих нагой и стройный,
и наполняется прохладой и огнем,
и возвышается, как мраморный, и в нем
сквозят моей души тревоги и отрады,
как жаркая лазурь в просветах колоннады.

«Туман ночного сна, налет истомы пыльной…»

Туман ночного сна, налет истомы пыльной
     смываю мягко-золотой,
тяжелой губкою, набухшей пеной мыльной
     благоуханной и густой.
Голубоватая, в купальне млечно-белой,
     вода струит чуть зримый пар,
и благодарное я погружаю тело
     в ее глухой и нежный жар.
А после, насладясь той лаской шелковистой,
     люблю я влагой ледяной
лопатки окатить… Мгновенье — и пушистой
     я обвиваюсь простыней.
Чуть кожа высохла, — прохлада легкой ткани
     спадает на плечи, шурша…
Для песен, для борьбы, для сказочных исканий
     готовы тело и душа.
Так мелочь каждую — мы, дети и поэты,
     умеем в чудо превратить,
в обычном райские угадывать приметы
     и что ни тронем, — расцветить…

«На черный бархат лист кленовый…»

На черный бархат лист кленовый
я, как святыню, положил:
лист золотой с пыльцой пунцовой
между лиловых тонких жил.
И с ним же рядом, неизбежно,
старинный стих — его двойник,
простой, и радужный, и нежный,
в душевном сумраке возник;
и все нежнее, все смиренней
он лепетал, полутаясь,
но слушал только лист осенний,
на черном бархате светясь…

«Нас мало — юных, окрыленных…»

Нас мало — юных, окрыленных,
не задохнувшихся в пыли,
еще простых, еще влюбленных
в улыбку детскую земли.
Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живем
в очарованьи пятен ярких,
в чередованьи звуковом.
Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний, —
но мы пришли в зловещий век.
Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звезды, ветер, Бог.

«Садом шел Христос с учениками…»

На годовщину смерти Достоевского

Садом шел Христос с учениками…
Меж кустов, на солнечном песке,
вытканном павлиньими глазками,
песий труп лежал невдалеке.
И резцы белели из-под черной складки,
и зловонным торжеством
смерти заглушен был ладан сладкий
теплых миртов, млеющих кругом.
Труп гниющий, трескаясь, раздулся,
полный склизких, слипшихся червей…
Иоанн, как дева, отвернулся,
сгорбленный поморщился Матфей…
Говорил апостолу апостол:
«Злой был пес, и смерть его нага,
мерзостна…»
                 Христос же молвил просто:
«Зубы у него — как жемчуга…»

На смерть А. Блока

I.
За туманами плыли туманы,
за луной расцветала луна…
Воспевал он лазурные страны,
где поет неземная весна.
И в туманах Прекрасная Дама
проплывала, звала вдалеке,

Еще от автора Владимир Владимирович Набоков
Лолита

В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.


Защита Лужина

Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…


Подлец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дар

«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.


Бледное пламя

Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.


Другие берега

Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.


Рекомендуем почитать
Копчение колбасы

В книге представлена вся необходимая информация о том, как закоптить колбасу в домашних условиях и приготовить изысканные блюда. Множество рецептов помогут удовлетворить любой вкус. С помощью не слишком сложной технологии вы сможете порадовать себя и своих близких оригинальными вкуснейшими блюдами.


Лечебное питание. Диета по группе крови

Здоровье, долголетие и оптимальный вес можно обеспечить себе за счет правильно подобранной диеты. Четыре типа питания для четырех групп крови вы можете найти в этой книге и начать жить в гармонии со своим организмом.


Звездный рекрут

Такое солдату срочной службы, артиллеристскому разведчику Сашке Заречневу не могло присниться даже в самом кошмарном сне.С трудом придя в себя после нестерпимой головной боли, землянин с содроганием понимает, что находится на другой планете, в чуждом мире.Осознав ужас своего положения, Александр принимает решение любой ценой найти способ покинуть планету и вернуться домой, на Землю.Ему пришлось пройти через множество испытаний, пережить массу самых невероятных приключений, чтобы узнать – как он попал на чужую планету и где можно изыскать способ расстаться с миром, населенным разумными рептилиями.Он решил задачу, казавшуюся неразрешимой: обрел друга с хвостом и большими страшными клешнями вместо рук, с которым они покинули родной мир «брата по крови»…


Аслан и Людмила

1915 год. Между Людмилой, девушкой из русского дворянского рода, и чеченцем Асланом вспыхнула ослепляющая страсть. Но разве могут быть счастливы вместе люди из таких разных миров? Им предстоит выяснить это на своем опыте…Наше время. Любовь и страсть сводят чеченца Аслана и русскую девушку Людмилу. Но их разъединяет разное представление о ценностях жизни. Сумеют ли Аслан и Людмила преодолеть предрассудки и найти свое счастье?


Избранное

В сборник вошли стихотворения, поэмы, переводы и драматургическое произведение известнейшего русского поэта XX века Ильи Эренбурга (1891–1967). Для широкого круга читателей.


Пер Гюнт: стихотворения

«Второй после Шекспира», великий драматург Генрик Ибсен был также замечательным и проникновенным поэтом. Сборник знакомит русского читателя со стихотворениями и поэмами Ибсена как с единым целым. Ядром книги является уникальный стихотворный перевод драматической поэмы «Пер Гюнт», ставшей для норвежцев таким же национальным произведением, как «Евгений Онегин» Пушкина для русских, а «Фауст» Гёте для немцев.


Стихотворения

Анной Всея Руси назвала Ахматову Марина Цветаева. И в этом нет преувеличения. Со времени выхода сборника «Вечер» прошло почти сто лет, но поэзия Анны Ахматовой нe «забронзовела», не превратилась в памятник началу Серебряного века, не утратила первозданной своей свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.Однотомник избранных произведений Ахматовой рассчитан на широкий круг ревнителей отечественной культуры, на всех тех, кто помнит и чтит ее завет: «Но мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово».Содержание:СтихотворенияРеквиемПоэма без героя.


Poems and Problems. Poems

В сборник «Poems and Problems» выпущенный в 1971 году вошли 39 стихотворений на русском языке (с переводом на английский), 14 стихотворений на английском и 18 шахматных задач. В данной книге представлены стихотворения на русском языке.