Моторы, спрятанные в стальном брюхе парома, сотрясали многотонное судно мелкой навязчивой дрожью, и, ступив на нижнюю палубу, девушка почувствовала легкое головокружение. Предъявляя билет улыбчивому стюарду и взбираясь по узкой лесенке в салон, она уговаривала себя, что это ощущение надуманное – просто ей страшно плыть, она боится воды. «Но это же паром, а не океанский лайнер, не маленькая яхта в бурном море, не лодочка! Это все равно, что морской трамвай! С трамваями никогда ничего не случается...» Однако предательская память услужливо подсказывала названия паромов, с которыми очень даже что-то случалось, и от этого Таня чувствовала себя пойманной в коварную ловушку. Целый час в пути! Целый час ей придется щелкать зубами и уговаривать себя не бояться, и к концу этого путешествия у нее будет совершенно дурная голова, и это сейчас-то, когда ей так нужно ясное сознание! Но другого пути, кроме как морем, с материка на остров не было...
А между тем в постепенно наполнявшемся салоне было очень уютно. Длинные полукруглые диванчики, рассчитанные на большие компании, столики перед ними, большой плазменный телевизор, по которому шел какой-то комедийный сериал, стойка бара в глубине, откуда уже отчетливо пахло кофе, – все это напоминало холл гостиницы среднего класса, а никак не общественный транспорт, каковым и являлся для местных жителей паром «Звезда Эвии». Таня устроилась на диване подальше от окон, в центре салона, с минуту пыталась сосредоточиться на экране телевизора, но так как сериал, естественно, шел по-гречески, отвлечь он ее не смог. В салоне уже было шумно – греки громко разговаривали, смеялись, узнавая знакомых, приветствовали друг друга, рассаживались стайками, готовясь к привычному путешествию. Между столиками уже поплыл табачный дым, бармен ставил на стойку новые и новые чашки кофе, по проходам с визгом бегали дети, у кого-то на руках поскуливала мохнатая карманная собачка. Рядом с Таней уселись молодые греки, оживленно заговорили, не обращая на нее внимания. Внезапно ей показалось, что шум моторов как-то изменился – сделался мощнее и глубже. Вслед за этим она ощутила ровное покачивание, от которого ее сердце плавно опустилось в желудок и потом снова подскочило, подступив к самому горлу. Паром тронулся с места минута в минуту, пытка началась.
«Я не боюсь, бояться глупо. Я взрослая, самостоятельная, мне двадцать пять лет, я не боялась ничего, когда летела рейсом „Москва – Афины“ и под моими ногами были тысячи метров высоты, хотя для того, чтобы разбиться насмерть, достаточно и десяти. Я не побоялась ехать сюда одна, я просто отпихнула всякую помощь, когда родственники и друзья предлагали составить мне компанию, расписывали, с какими трудностями я столкнусь... Они говорили, что если все это правда, то я не выдержу, от этого можно сойти с ума, но я настояла на своем. Поехала одна, потому что знаю – если это правда, ей все равно нужно взглянуть в глаза. И сделать это должна я одна. Уже через несколько часов, возможно, я увижу то, что они хотят мне предъявить... Вот что должно меня пугать, вот почему Наташка провожала меня с таким видом, будто я ложилась на опасную операцию! А я боюсь какого-то парома!»
Она заставила себя подняться, нетвердой рукой повесила на плечо ремень дорожной сумки. Другого багажа Таня не взяла – по ее расчетам, в Греции она должна была пробыть не больше двух дней. «Да я и не могу дольше, эта поездка вообще не планировалась, это похоже на какой-то бред! Наташка, глупая, на прощанье сказала такое, отчего я чуть в обморок не упала. „Ну, мол, если там все и неправда, то хотя бы в Эгейском море искупаешься!“ Как будто после такого приключения у меня может появиться настроение купаться!»
Ее передернуло, и на этот раз уже не от страха перед плаванием – она отчетливо представила, что ей предстоит увидеть спустя очень короткое время. Как ЭТО будет выглядеть? Выдержит ли она такое испытание? Как она вообще решилась ехать одна, положившись на свои, прямо скажем, не слишком закаленные нервы? Думая об этом, она сама не заметила, как купила в баре банку газировки и машинально покинула прокуренный салон, отворив дверь в его конце. Очнулась Таня, только оказавшись на верхней палубе, куда ни за что не решилась бы выйти сознательно. Здесь было солнечно, очень ветрено, паром весело и уверенно пересекал пролив, отделявший остров Эвия от материка, очертания которого постепенно удалялись за кормой. Широкий пенный след тянулся за паромом, указывая пункт его отбытия – порт Рафину, белый маленький город на прибрежных холмах. Внезапно Таня осознала невероятное – она не боялась. Эта чистая палуба, залитая послеполуденным солнцем, старый грек, дремлющий на одной из скамеек, расставленных под тентом, дряхлая рыжая собака у его ног, поднявшая голову и уставившаяся на девушку с приветливой надеждой во взгляде, сине-белый флаг, плещущийся на ветру, – все это было таким мирным и спокойным, что исключало даже мысли о страхе. Она поставила сумку на скамью, открыла банку, сделала глоток, щурясь, оглядела сверкающий, серо-зеленый морской простор. Острова, всюду острова – слева, справа, впереди по ходу, за кормой – это море было невероятно населено.
